Записки фотомодели - стразы вместо слез - Бон Полина

Мне нечего возразить на его слова. Я еще слишком юна, чтобы что-то ответить. И, несмотря на то что сейчас мне совсем не хочется думать над его словами, я чувствую, что он говорит правду.

– Самое отвратительное, что мир может сделать с человеком, это не то, о чем ты думаешь. Стать проституткой или дорогой содержанкой – это иногда грязно, иногда омерзительно, иногда больно и уродливо. Но чаще всего – это реальный выход для тех, кто может договориться с самим собой. Большинство людей именно таким путем достигает комфорта. Стать нищим, убогим, юродивым – это тоже выход. Человеку, который теряет разум, самооценку и амбиции, – легко. Он почти как ангел. Самое гнусное происходит с теми, кого наш мир не может прожевать. С такими как ты. Ну и с такими как я тоже, – добавляет Марк. – Представь себе конвейер, на котором из глины штампуют кирпичи. То же самое – с людьми. Плотная, но податливая масса пройдет по этому конвейеру без проблем – и превратится в одинаковые, стандартные, в меру твердые куски. А если на этот конвейер случайно попадет камень, то вначале эта сраная железная машина приложит всю свою стальную мощь для того, чтобы его расплющить, обломать и изуродовать. А если после долгих и беспощадных попыток этого не произойдет, такой камень просто бросят в брак – в какой-нибудь глубокий и замусоренный дальний отвал.

– Зачем ты говоришь мне все это?

Я чувствую, как он пожимает плечами под пальто. Его ладонь крепче сжимает мою руку.

– Не знаю… Может быть, изливаю душу. А может быть, хочу уберечь тебя от ошибок. Лучше быть готовым к худшему и избежать его, чем надеяться на лучшее и попасть в ад…

– Не говори так. Ты пугаешь меня. Я ничего в этом не понимаю… – жалобно, по-детски умоляю я.

В ответ говорящий птеродактиль Марк только смеется своим неповторимым живым смехом и сжимает мою ладонь в кармане своего пальто.

Глава четвертая

Торговые города и выставочные комплексы – дворцы современных принцесс. В полном соответствии с равными возможностями в получении доступа к широкому ассортименту колбасы, соков, джинсов, кроссовок и очков, сделанных в странах третьего мира, здесь каждая корова может почувствовать себя хозяйкой жизни. Все-таки цивилизация хоть немного облагородила человека. Мне рассказывали, что в средневековых замках стоки канализации и отбросов просто выходили из стен замка. Особы королевских кровей и их двор справляли свои потребности, а результаты их жизнедеятельности изливались прямо на дороги и прилегающую к замку территорию. А за отбросы с кухонь те, кто жил за стенами замков, так просто дрались… (Я не могу вспомнить, от кого и когда я все это узнала, но не сомневаюсь, что на эту тему меня просветил эрудит Марк.)

Я горжусь, что живу в более совершенном и рациональном мире. В современных «дворцах» чернь всегда может позволить себе удовлетворить аппетит дешевым хот-догом или другим разогретым в микроволновке фастфудом. А «конечный продукт» с радостью поглощают общественные сортиры с функцией фотосмыва, способные одновременно обслужить такое количество людей, которое могло бы разместиться в храме Христа Спасителя на Пасхальной неделе.

По словам Марка, французский королевский двор менял место своего пребывания по мере засирания территории вокруг очередного замка. От момента заселения королевских особ и двора в очередную резиденцию до начала эпидемии холеры, источником которой становилось дерьмо и отбросы, обильно изливавшиеся из замка, проходило не больше трех месяцев. После чего двор снимался с места и переезжал в новое обиталище, где к тому времени эпидемия уже прекращалась. Так в течение года королевский двор менял четыре-пять замков. Этот цикл, по сути представляющий собой своеобразный годовой говнооборот, можно наблюдать и в наше время. Модные клубы тоже существуют один, максимум два сезона, после чего тусовка снимается с засиженного и обгаженного места и переезжает в новое модное заведение.

Моя жизнь в качестве выставочной модели тоже подчинена определенному циклу. Он сложнее. Но суть его примерно та же: каждая выставка повторяется не чаще одного раза в год в одном месте. Дерьмо, нанесенное участниками и посетителями прошедшей выставки, должно впитаться, подсохнуть, зарасти, прежде чем это событие снова повторится. Это же правило управляет движением выставок по ограниченному кругу мест, в которых они проводятся.