100 великих авантюристов - Муромов Игорь

Три месяца ему удавалось скрываться от полиции, переезжая из города в город. Но в июле 1834 года он был все же задержан. Медоксу пришлось покаяться, что он «обманывал весьма много и самый главный обман его состоит в том, что купон, им представленный, был собственно им составлен». Однако он пытался еще продолжать игру, в которой зашел уже слишком далеко, и даже настаивал на свидании с «всемилостивейшим государем».

Ярость Николая I, после того как обнаружилось, что его просто водили за нос, была поистине безграничной, ибо он с самого начала с большим вниманием и все возраставшей тревогой следил за донесениями Медокса. Авантюриста вновь ждала Петропавловская крепость, а затем Шлиссельбург. На сей раз Медоксу суждено было просидеть за решеткой целых двадцать два года. В общей сложности он провел в заключении тридцать шесть лет.

Как и в первый раз, лишь перемена на троне внесла изменения в судьбу Медокса. В 1856 году он был выпущен из крепости и через три года мирно скончался в имении брата. Но до последнего своего часа он находился под наблюдением полиции.

Цин (конец XVIII — начало XIX вв.)

Эта невысокая хрупкая женщина, руководя сражением, держала в руке вместо сабли веер. Она была современницей Наполеона и адмирала Нельсона, но в Европе о ней никто не слышал. Зато на Дальнем Востоке, на просторах южнокитайских морей, ее имя знали самый последний бедняк и самый первый богач. В историю она вошла под именем «госпожи Цин», некоронованной королевы китайских пиратов конца XVIII — начала XIX столетий.

Скудость сведений о ней не позволяет нам дать развернутую биографию этой женщины; известно лишь, что она была женой пирата и после его смерти стала единственной наследницей его огромного состояния и большого флота, состоявшего из шести эскадр, каждая из которых имела свой флаг. И хотя эскадр было шесть, ядро флота составляла «семейная эскадра» Цинов, которая несла на своих мачтах красные вымпелы. Остальные эскадры имели черный, белый, синий, желтый и зеленый опознавательные цвета, что помогало во время боев руководить операцией.

Неизвестно, пришлось ли новой повелительнице пиратов силой отстаивать свое положение, но факт остается фактом: ее главенство признавалось всеми.

«Вероятнее всего, — пишет историк Геннадий Еремин, — как и показали дальнейшие события, „госпожа Цин“ на самом деле отличалась высокими организаторскими талантами и умением командовать людьми. Не случайно же еще при жизни мужа ей было доверено руководство ядром армады — „красной флотилией“ самого Цина».

Но не все исследователи склонны думать, что восхождение на вершину власти прошло для госпожи Цин безболезненно. Как полагают, оппозиция все Же была, и ее главари уже начали между собой борьбу за верховенство, когда на сцену выступила Цин. С решительностью, которая всегда отличала ее, она заявила мятежникам, что в память о любимом муже берет командование флотом на себя. Кто не согласен с этим, тот может идти куда угодно. При этом каждый, кто решит покинуть флот, получит от госпожи Цин в свое распоряжение джонку и четырех матросов. Их же корабли останутся в составе эскадр, потому что ослаблять могущество флота она не позволит никому.

По сути, это был ультиматум, и мятежники молча проглотили его, ибо знали, что их возражения бесполезны — за госпожой Цин стояла мощь «красной эскадры», которая сметет любого, кто выступил за раскол.

Госпожа Цин занялась реорганизацией своих сил, сосредоточившись в первую очередь на укреплении дисциплины. Отныне никто не мог сойти с корабля без особого на то разрешения. Новшество встретили в штыки, но госпожа Цин не думала отступать от реформ: по ее приказу ослушникам на первый раз просто протыкали уши, а за повторное нарушение казнили. Столь действенная мера дала быстрые результаты.

Затем Цин решила, что всякое утаивание добычи должно караться смертной казнью.

И наконец, наистрожайше запрещался грабеж местного населения, который настраивал жителей враждебно к пиратам. Теперь за все, что изымалось у населения, пираты платили из собственного кармана.

Конечно, и в этом случае не обошлось без недовольства и даже неповиновения, но последовательность в действиях предводителя реформатора, а главное неотвратимость наказания за неисполнение приказа вынудили покориться даже самых злостных нарушителей и мародеров.