100 великих оригиналов и чудаков - Баландин Рудольф Константинович

Говорят, в 356 году до н. э. мечтавший о славе житель Эфеса Герострат поджёг храм Артемиды, считавшийся одним из чудес света. Суд приговорит преступника к смерти, запретив упоминать его имя. Но греческий историк Феопомп упомянул об этом событии, припомнив Герострата.

Римский географ Страбон тоже счёл нужным сделать то же самое, хотя, вроде бы, мог бы и промолчать. Он писал:

«Первым строителем храма Артемиды был Херсифрон, затем другое лицо его расширило. После того как некий Герострат сжёг храм, граждане воздвигли другой, более красивый, собрав для этого женские украшения, пожертвовав своё собственное имущество и продав колонны прежнего храма. Свидетельством этого являются изданные тогда постановления».

С тех пор имя поджигателя святыни присутствует не только во всех энциклопедиях, но и в кратких энциклопедических словарях. Поступок Герострата стал хрестоматийной иллюстрацией непомерного честолюбия, жажды славы любыми средствами, а также склонности людей к сенсационным сообщениям, какими бы отвратительными они ни были.

Кто помнит о Херсифроне — создателе храма Артемиды в Эфесе? Кого интересует дальнейшая после пожара судьба храма? А вот о преступнике Герострате слышали едва ли не все. Он прославлен, словно совершил героический поступок. Такие люди, как считал философ Мишель Монтень, «жаждали скорее громкого, чем доброго имени… Этот порок, впрочем, обычен: мы заботимся больше о том, чтобы о нас говорили, чем о том, что именно о нас говорят: с нас довольно того, что наше имя у всех на устах».

Монтень признавался:

«Я не столько забочусь о том, каков я в глазах другого, сколько о том, каков я сам по себе. Я хочу быть богат собственным, а не заёмным богатством». И пояснял: «Надо быть доблестным ради себя самого и ради того преимущества, которое состоит в душевной твёрдости, уверенно противостоящей всяким ударам судьбы…

Совсем не для того, чтобы выставлять себя напоказ, наша душа должна быть стойкой и добродетельной: нет, она должна быть такою для нас, в нас самих, куда не проникает ничей взор, кроме нашего собственного».

Однако поучительный пример Герострата и прочих прославляемых недостойных людей показывает, что в общественной жизни, увы, слишком часто торжествует пошлая или подлая слава, и она порой не менее громка и долговечна, чем подлинная.

Но быть может, именно это и желал показать и доказать своим поступком Герострат! В таком случае, имя его следует помнить и впредь.

Маркиз де Сад

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад (1740–1814) стал одним из символов нашего времени. Садизм отражает суть тысяч преступлений, совершаемых ежедневно в мире с особой жестокостью и половыми извращениями. Одно уже это заставляет присмотреться к данной личности и обдумать явление, которое она воплощает.

Садизмом принято называть патологическое стремление к жестокости, наслаждение чужими страданиями. В более узком смысле — получение сексуального удовлетворения, причиняя боль половому партнёру. Но было бы большим упрощением сводить это явление к психическим или сексуальным патологиям.

Маркиз де Сад занимает далеко не последнее место в истории мировой литературы. По проторённому им творческому пути следуют тысячи писателей, пользующихся популярностью, и несчётное число журналистов, газетчиков. В солидной работе П. С. Таранова «Анатомия мудрости. 120 философов» основоположник садизма как явления культуры представлен и незаурядным мыслителем.

В то же время авторы непритязательной книги «Величайшие в мире злодеи» Б. Джонс и Н. Блендфорд завершили главу «Жажда крови» очерком о де Саде. Там сказано: «Философия Гитлера посвящена политике, теория де Сада — человеческой сексуальности, но обе опасны в равной степени, потому что способны превращать обыкновенных мужчин и женщин в монстров».

Таково чудовищное заблуждение тех, кто полагает, будто все беды людей от идей, которые они вычитывают из книг. Можно подумать, что до Гитлера не было на свете великих и жестоких диктаторов, а до маркиза де Сада — сексуальных патологий. Как будто миллионы людей живут по принципу: прочитал — сделал. В таком случае в мире давно наступила бы тишь, гладь да Божья благодать, ибо книг, взывающих к добру и состраданию, больше, чем пробуждающих зло и садизм.

В определённом смысле мы должны быть благодарны таким писателям, как маркиз де Сад и Адольф Гитлер за откровенный рассказ о том, что в той или иной степени характерно для многих людей. Высказанная прямо и честно идеология или психопатология, какими бы ужасными они ни казались, предоставляют возможность для анализа этих явлений и противодействия им.