100 великих писателей - Калюжная Любовь

Возможно, этими обстоятельствами объясняется тот факт, что на склоне лет, в 408 году до н. э., Еврипид принял приглашение македонского царя Архелая и переселился в Македонию. Там им написана трагедия «Архелай» в честь предка своего покровителя, а также «Вакханки» — под впечатлением местного культа Диониса. В Македонии он и ушел из жизни в 406 году до н. э. Даже смерть его была окружена слухами и сплетнями. По одной версии, он якобы был растерзан собаками, по другой — женщинами. Здесь слышатся отзвуки той же комедии Аристофана «Женщины на празднике Фесмофорий». По ее сюжету женщины, разгневанные на Еврипида за то, что он выводит их слишком неприглядными в своих трагедиях, сговариваются его убить. В комедии самосуд не состоялся, зато «украсил» биографию трагика.

Еврипиду принадлежат 90 трагедий, из которых до нас дошло 18. Хронологию их появления на сцене исследователи определяют приблизительно: «Алкестида» (438 год до н. э.), «Медея» (431), «Гераклиды» (ок. 430-го), «Ипполит» (428), «Циклоп», «Гекуба», «Геракл», «Просительницы» (424–418), «Троянки» (415), «Электра» (ок. 413), «Ион», «Ифигения в Тавриде», «Елена» (ок. 412), «Андромаха» и «Финикиянки» (ок. 411-го), «Орест» (408), «Вакханки» и «Ифигения в Авлиде» (405).

Сюжеты для своих трагедий, как и его предшественники, Еврипид черпал из сказаний Троянского и Фиванского циклов, аттических преданий, мифов о походе аргонавтов, подвигах Геракла и судьбе его потомков. Однако, в отличие от Эсхила и Софокла, у него уже совсем иное осмысление мифа. Он отошел от традиции возвышенных, нормативных образов и стал изображать мифологических персонажей как земных людей — со всеми страстями, противоречиями и заблуждениями.

Еврипид выработал и новые принципы изображения человека, показывая психологические мотивы поступков, а не типологически предусмотренные, как было прежде: герой поступает героически, злодей — злодейски. Ему первому удалось представить психологическую драму, когда борения, смятения чувств персонажей передаются зрителям и вызывают сочувствие, а не просто осуждение или восхищение. Пожалуй, наиболее ярко это выражено в трагедии «Медея».

В основе «Медеи» — сюжет из мифа о походе аргонавтов. Ясон добыл в Колхиде золотое руно с помощью дочери колхидского царя волшебницы Медеи. Личность яркая, сильная, бескомпромиссная, она под влиянием страсти к Ясону оставляет родной дом, предает отца, убивает брата, обрекает себя на несносное существование в чужой стране, где ее презирают как дочь «варварского» народа. Между тем Ясон обязан ей и жизнью, и престолом. Когда он покидает Медею, чтобы жениться на наследнице коринфского царя Главке, обида и ревность настолько ослепляют Медею, что она задумывает самую страшную месть — убийство их детей. Терзания Медеи, в безумии мечущейся между материнскими чувствами и властью мстительного порыва, столь ужасны, что невольно вызывают сочувствие. Здесь трагедия, рок в чистом виде — Медея обречена, у нее нет никакого выхода. Она не может вернуться домой и не может остаться в Коринфе, откуда ее изгоняет Ясон ввиду новой женитьбы. Не уверена она и в будущем своих детей, даже если оставит их с отцом, ведь они для греков — дети «варварки». И Медея принимает решение:

• Так клянусь же
• Аидом я и всей подземной силой,
• Что не видать врагам моих детей,
• Покинутых Медеей на глумленье…

«Медея», непревзойденная трагедия во всей мировой литературе, до сих пор не сходит со сцен. Одна из самых ярких современных исполнительниц Медеи — замечательная актриса Любовь Селютина в московском Театре на Таганке, где эта трагедия неизменно идет с аншлагами.

Слава пришла к Еврипиду, увы, после смерти. Современники не сумели его оценить. Исключение составил только остров Сицилия. Древнегреческий историк Плутарх в своих «Сравнительных жизнеописаниях» рассказывает о том, как отдельным афинским воинам, плененным и попавшим в рабство во время неудачного сицилийского похода, удалось вырваться на родину: «…некоторых спас Еврипид. Дело в том, что сицилийцы, вероятно, больше всех греков, живущих за пределами Аттики, чтили талант Еврипида… Говорят, что в ту пору многие из благополучно возвратившихся домой горячо приветствовали Еврипида и рассказывали ему, как они получали свободу, обучив хозяина тому, что осталось в памяти из его стихов, или как, блуждая после битвы, зарабатывали себе пищу и воду пением песен из его трагедий. Нет, стало быть, ничего невероятного в рассказе о том, что в Кавне какому-то судну сначала не позволяли укрыться в гавани от пиратов, а затем впустили его, когда после расспросов удостоверились, что моряки помнят наизусть стихи Еврипида» («Никий и Красс»).