Немецкие танки в бою - Барятинский Михаил Борисович

Неожиданно мы услышали шум боя с правой стороны дороги. Танковые орудия и пулемёты вели непрерывную стрельбу. Вскоре командир «Пантеры», находившейся на другой стороне, доложил о том, что у него повреждена пушка и что он отошёл в укрытие. Затем к моей «Пантере» побежали стрелки, большей частью раненые, крича, что всё пропало, американцам удалось прорваться и что наша оборона уничтожена. Вся дорога простреливалась пулемётами и противотанковыми орудиями, но они были плохо пристреляны. В поле напротив ограды, которая раньше служила нам линией обороны, стояло пять «шерманов». Стреляя по стрелковым ячейкам, они убивали, ранили и выкуривали оттуда нашу пехоту. К счастью для нас, они не стали сразу же развивать свой успех.

Я увидел достаточно и вернулся назад, после чего со второй «Пантерой» был готов к действию. Наши шансы пересечь дорогу были очень незначительны, но у нас не было выбора. Этот сектор обороны являлся ключевым. Существовала только одна хорошая дорога для того, чтобы через топи и болота добраться из района Карентана к южным подходам к Котентену. Мы должны были рискнуть всем, чтобы помешать врагу свободно по ней продвигаться.

«Пантера» Ausf.G с установленным на командирской башенке прибором ночного видения.

Чтобы пересечь дорогу, мы должны были проехать около 50 м, что мы и сделали с наибольшей возможной скоростью. Противотанковые орудия не задели нас. На другой стороне дороги находилось полуразрушенное от обстрела здание. Я приказал второму танку укрыться за ним. Сам я проехал ещё около 30–40 м (самые «длинные» метры в моей жизни). Мы могли двигаться только самым тихим ходом, так как вся земля была изрыта воронками от разрывов. Мой стрелок чуть было не сошёл с ума из-за того, что я не разрешил ему повернуть башню и вести огонь в то время, когда мы приближались к нашей конечной цели. Но это было бы совершенным идиотизмом. При езде с повёрнутой в сторону башней попасть в кого-либо просто невозможно. Расстояние до «шерманов» составляло около 250–300 м, и это было невероятно: каждый из них выстрелил в нас один раз или дважды, а мы не были подбиты (даже сегодня я не могу понять этого). Когда мы достигли позиции, мы нацелились на танки, резко развернув нашу «Пантеру» вправо, заклинив цепным тормозом гусеницу, после чего передовой «Шерман», оказавшийся у нас как на ладони, был подбит и сожжён. Очень быстро были уничтожены ещё четыре. Смертельный страх вышиб из нас насквозь промочивший нас пот; когда каждую секунду ожидаешь, что будешь подбит и умрёшь, желудок сводит судорогой, а к горлу подступает твёрдый комок. Теперь, когда опасность миновала, наступило неописуемое облегчение. Тем временем начала стрелять вторая «Пантера» – её главной целью была американская пехота. Пятый «Шерман» попятился в заросли кустарника на угол поля, находившийся ближе к дороге.

Я выпрыгнул из своей машины и полуползком, полубегом продвигался к тому месту, где мог быть «Шерман». Подпрыгнув несколько раз к вершине ограды я, наконец, заметил танк. Когда я бежал назад к своей «Пантере», мне снова повезло, и я не был подстрелен вражескими пулемётами. Я взобрался на башню и крикнул, что он наш. Выпустив несколько пулемётных очередей и фугасных снарядов, мы смогли расчистить наше поле зрения и увидеть танк. «Шерман» отчаянно пытался преодолеть задним ходом находящуюся позади него ограду, но всякий раз, доходя до определённой точки, его двигатель глох и он вновь шлёпался на землю. Когда его корма вновь поднялась вверх, мы расстреляли этот танк практически сверху. От взрыва башня отлетела в сторону. Некоторое время после этого я был занят тем, что перебегал от одной норы к другой, вновь выстраивая нашу оборонительную линию. Все пехотные офицеры были убиты или ранены, и стрелки полностью положились на меня. После этого в полную силу вновь начался обстрел, мы отвечали им таким же образом. Шестой «Шерман» на соседнем поле стал жертвой этой дуэли. Он взорвался, выбросив из себя струю пламени».

«Пантера» Ausf.G проходит через заграждения Берлинского укрепрайона. Февраль 1945 года.

В боях в Нормандии отличился и командир роты дивизии «Рейх» унтершарфюрер СС Эрнст Баркман. 8 июля 1944 года он добился своей первой победы на Западном фронте, подбив свой первый «Шерман» неподалёку от французского городка Сен-Ло. 13 июля он записал на свой счёт ещё три «шермана», но лишь через две недели, 27 июля, случилось событие, благодаря которому Баркман прочно занял место среди лучших танковых асов Германии, да и мира. Это произошло на перекрёстке дорог Сен-Ло – Котанс, который впоследствии получил название «Угла Баркмана». Из своей «Пантеры», находившейся в тени большого дуба, Баркман наблюдал за приближавшейся колонной американских танков. Подпустив их ближе, он открыл огонь, и вскоре два «шермана», двигавшихся в голове колонны из 14 танков, загорелись. За ними ехал большой бензозаправщик, и Эрнст, недолго думая, перевёл огонь на него. Ещё два «шермана» попытались объехать горящие танки и бензозаправщик. Ас-танкист быстро разделался с первым, а второму удалось произвести пару прицельных выстрелов, которые, впрочем, не причинили особого вреда броне «Пантеры». Вскоре запылал и этот танк. Затем на «Пантеру» совершили налёт штурмовики союзной авиации. Была перебита гусеница и повреждена система вентиляции. Под прикрытием с воздуха приблизились ещё два «шермана» и обнаружили, что танк Баркмана не только не имел серьёзных повреждений, но и вполне мог постоять за себя. Довольно скоро и эти два американских танка запылали. Вскоре, однако, Баркману пришла в голову здравая мысль, что везение не может продолжаться слишком долго, и он приказал своему водителю дать задний ход, перед этим успев уничтожить ещё один «Шерман». Само отступление уже являлось подвигом, поскольку «Пантера» имела серьёзные повреждения.