Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия - Буровский Андрей Михайлович

Не менее любопытно нижеследующее машинописное приложение к документу с грифом «Сов. секретно», датированное днем вступления войск в Афганистан (стиль текста сохранен)^[749].

«к № П176/125оп от 12/XII-79 г.

26 декабря 1979 г. (на даче — присутствовали т.т. Брежнев Л.И., Устинов Д.Ф., Громыко А.А., Черненко К.У.) о ходе выполнения постановления ЦК КПСС № П176/125 от 12/XII-79 г. доложили т.т. Устинов, Громыко и Андропов.

Тов. Брежнев Л.И. высказал ряд пожеланий, одобрив при этом план действий, намеченный товарищами на ближайшее время.

Признано целесообразным, что в таком же составе и направлении доложенного плана действовать Комиссии Политбюро ЦК, тщательно продумывая каждый шаг своих действий. Вопросы, по которым необходимо принимать решения, своевременно вносить в ЦК КПСС.

К. Черненко.

3 — оп (1л.) 27/XII-79».

Упомянутая в приложении Комиссия Политбюро действовала в составе А.А. Громыко, Ю.В. Андропова, Д.Ф. Устинова, а также секретаря ЦК и главы Международного отдела ЦК КПСС Б.Н. Пономарева. Они были теми лицами, которые в ходе длительного обсуждения вопроса практически на всем протяжении 1979 г. готовили аналитические записки со своими «соображениями» и с перечнем предлагаемых «мероприятий».

Один из подготовленных ими документов — «О дальнейших мероприятиях по обеспечению государственных интересов СССР в связи с событиями в Афганистане», представленный в Политбюро в конце января 1980 г.^[750], примечателен тем, что в нем раскрываются далеко простиравшиеся геополитические замыслы.

Начинается документ с заявления, что своевременное оказание советской «всесторонней, в том числе военной, помощи Афганистану» положило конец «некоторым опасным для нас тенденциям в развитии обстановки на Среднем Востоке». И чтобы не увязнуть в этой стране, на что «рассчитывают» Запад и Китай, документ предусматривал «и в дальнейшем сохранение наступательного характера проводимых нами мероприятий в связи с афганскими событиями»^[751]. Подчеркивалась антиамериканская направленность советской акции, которую, говорилось в документе, «нельзя рассматривать в отрыве от предпринимавшихся уже в течение длительного времени провокационных попыток США добиться односторонних преимуществ в стратегически важных для СССР районах»^[752].

Так логика конфронтации превратила Афганистан в еще один полигон соперничества с США за «третий мир». Столкновение с США и их союзниками шло по нарастающей. Вскоре Политбюро пришлось принять специальное постановление «О противодействии планам расширения военного присутствия США в районе Ближнего и Среднего Востока и Индийского океана». При этом пришлось отбиваться от возобновившихся старых — «абсолютно беспочвенных» (по документу) обвинений Советского Союза в стремлении к «теплым морям» — Персидскому заливу и Индийскому океану, нефтеносным районам Ближнего и Среднего Востока^[753].

Вторжение в Афганистан началось с физического уничтожения президента страны X. Амина, призвавшего советские войска на помощь и неожиданно для себя оказавшегося мишенью для пуль и гранат ворвавшихся ночью в его дворец бойцов знаменитой группы «Альфа». Очередным правителем страны стал давний агент КГБ Б. Кармаль^[754].

Специальным пунктом постановления Политбюро «О пропагандистском обеспечении нашей акции в отношении Афганистана» предусматривалось «подчеркивать, что СССР не имел и не имеет никакого отношения к изменениям в руководстве Афганистана»^[755]. Этим же постановлением советским послам в капиталистических странах предписывалось сообщить местным коммунистам, что в ответ на коварные замыслы внешних врагов — Пакистана, Ирана, Китая, не говоря уж о США, «в Афганистане нашлись силы, которые… решительно поднялись против режима X. Амина, устранили его от власти и создали новые органы руководства партией и страной»^[756].

При заключении пакта с Германией был скрыт от общественности одиозный Секретный протокол, теперь — что тайно посланный из Москвы штурмовой отряд расчистил путь к власти советскому ставленнику.

Решение направить в эту центральноазиатскую страну «необходимый контингент Советской Армии»^[757] (тиражируемая по всему миру официальная версия о вводе в Афганистан «ограниченного контингента» предназначалась для непосвященных в партийно-государственные замыслы) было принято в момент, который, судя по многим признакам, представлялся кремлевскому руководству звездным часом советского глобализма.