Хроника чеченской бойни и шесть дней в Буденновске - Бунич Игорь

В теории всё выглядело вполне логично. Ни Дудаев, ни Масхадов не предполагали, что русские войска, попавшиеся во все расставленные для них ловушки, начнут использовать на собственной территории, каковой они считают Чечню, все средства массового поражения (пока ещё кроме ядерного), которые Россия копила для будущей войны с Соединенными Штатами и их союзниками в борьбе за мировое господство, стараясь морями крови замаскировать удручающую бездарность, своих генералов и полное отсутствие боевой подготовки у солдат.

А это означало, что они плохо знали своего потенциального противника, с которым собирались воевать.

Население же Чечни, в отличие от своего президента, подчиняясь исключительно собственной исторической памяти или, говоря современным языком, «генной информации», совсем не разделяло оптимизма, царившего в Дудаевском дворце. С того момента, как во второй половине XVIII века на стол Всероссийской императрицы Екатерины П легло на утверждение первое «Руководство по истреблению чеченцев», население хорошо знало, что его ждёт в случае очередного вторжения русских войск. А начавшиеся «точечные» бомбёжки Грозного таинственными самолётами «оппозиции», показали, что подтверждаются их самые худшие опасения.

Ни у генерала Ермолова, ни у генерала Барятинского, ни даже у спецвойск НКВД товарища Сталина авиации не было. Поток беженцев хлынул в Ингушетию, Дагестан и Северную Осетию. Чеченское население Грозного эвакуировалось к родственникам в сельскую местность. В Чечне все друг другу родственники и узы родства там почитаются и чуть ли не возводятся в культ.

Но двухсоттысячному (по самым скромным оценкам) русскому населению Грозного бежать было некуда. Задерганное и униженное тремя годами правления Дудаева и собственным непонятно-подвешенным статусом, подогреваемым распространяемыми Москвой слухами о неизбежной резне и (или) массовом выселении, русское население решило ждать прихода родной армии, не двигаясь с места и в душе даже радуясь, что приходит конец дудаевскому режиму.

В 18.00 «самолёты оппозиции» нанесли новый удар по аэропорту Грозного, разрушив бетонобойными бомбами взлётную полосу.

По самолётам велся интенсивный зенитный огонь. Выли сирены воздушной тревоги. Им подвывали сирены автомашин скорой помощи, развозившие по больницам первых мирных жителей, искалеченных русскими авиабомбами. Раненые жители Грозного лежали в одних палатах со взятыми в плен русскими солдатами, поражёнными при бездарном выполнении гениального хасбулатовского замысла. Жители русские, солдаты русские, бомбы русские. Только хирурги были чеченцами.

Один из самолётов был сбит и в грохоте огненного смерча упал где-то в пригородном районе Черноречья. Пилот погиб. Возможно, он остался верен подписке, лежащей в одном из сейфов на Лубянке.

Намеченное в Москве совещание Совета Безопасности было вновь отложено. Президент собрал только узкий круг заинтересованных лиц, жаждущих войны и крови. Кроме верного Коржакова, присутствовали: вице-премьеры Сосковец и Егоров, министр обороны Грачёв, министр внутренних дел Ерин и министр иностранных дел Козырев.

Последнего решили заслушать в первую очередь, ибо по заданию Президента он осторожно прозондировал реакцию западных стран на предполагаемые действия в Чечне, которые были дипломатично названы мероприятиями «по восстановлению конституционного порядка и разоружению незаконных вооружённых формирований». По словам Козырева, никто из так называемой «большой семерки» даже бровью не повёл. Все согласились, что планируемое мероприятие является исключительно внутренним делом России. Только настырные французы и нахальные англичане, которым вечно больше других надо, чтото промямлили о правах человека и просили их по возможности не нарушать, на что Козырев с готовностью согласился.

Говорил министр сбивчиво, глотая окончания слов и постоянно кидая испуганные взгляды на президента и «строя глазки» генералу Коржакову, который текст его выступления, разумеется, просмотрел заранее.

Президент сидел, тяжело утонув в кресле, на спинке которого рельефным золотом был изображён двухглавый орёл. Как на троне государей московских. Глаза его были полуприкрыты набухшими веками, а нижняя губа, выдвинувшись вперёд, слегка провисла, что служило верным признаком того, что Президент снова занемог. Потому официально сегодня Совет Безопасности решили не собирать, а перенести на завтра в надежде на то, что, попарившись в баньке. Президент с Божьей помощью преодолеет хворь и решит массу накопившихся вопросов.