Sex в большой политике - Хакамада Ирина

Один раз во мне взыграла женская солидарность. Я сидела в зале, когда накалилась обстановка и к сцене начали подтягиваться депутаты уже без пиджаков. Все мужчины из президиума куда-то пропали. Пустые стулья, в центре Слиска, внизу клубится кодла. Я влетела на трибуну и шепнула: быстро объявляй перерыв, вставай и уходи. Объявила, встала, ушла. Свет отключили, микрофоны отключили, все потянулись из зала. После перерыва кураж пропал.

Тоже самое с Валентиной Матвиенко. Она становится губернатором в дни празднования трехсотлетия Петербурга. Ничего не реконструировано, все безобразно. Наприглашали гостей, а в доме разгром. Ей пришлось и решать проблемы подготовки к празднику, и одновременно выбираться губернатором. А выборы губернатора несравнимы с выборами в парламент. В парламент идут идеологи. Губернатор – это деньги. Это бюджет. Сто групп, сто кланов, все шантажируют. Даже если тебя двигает власть, это не ковровая дорожка. Она все вытащила.

Есть один старый анекдот, он мне нравится и, на мой взгляд, он не утратил своей актуальности.

Крепко датый мужик спрашивает своего собутыльника:

– Слышь, Вась, а ты коня на скаку мог бы остановить?

– Тыче, Вань?!

– А в горящую избу войти?

– Тыче, Вань?!

– Вот за это я тебя и уважаю.

– За че, Вань?

– За то, Вась, что ты – не баба.

Итак, женщине в политике приходится по-суворовски воевать не числом, а умением. Кое-какие умения я накопила. Делюсь по-братски.

Венок советов

Прием против лома: совет первый

Мы не можем предложить обидчику: «Выйдем, поговорим?»... Прозвучит двусмысленно. И зачем? У нас есть свое оружие, которым мы владеем более искусно благодаря многовековому опыту. Это шантаж. Но он должен быть очень легкий и точный, как укол иглой. Яда на конце не нужно. Яд шантажа – это страх. Его человек выработает сам. Если попали в правильную точку. Например, какая-нибудь сволочь в парламенте смешивает вас с грязью, обвиняя вас во всех смертных грехах, включая расстрел царской семьи. Как меня, когда я проводила в Думе закон о детских пособиях. Вы спокойно выслушиваете, потом нажимаете кнопочку и тихим голосом в микрофон интересуетесь:

– Хотите, чтобы я перечислила те криминальные компании, с которыми вы связаны? Я могу это сделать прямо сейчас.

Блефуйте смело, блеф беспроигрышный. Он стушуется, не рискнет лезть на рожон. А вдруг и правда перечислите? Они же все на чем-то замазаны.

Этот прием я опробовала еще в молодости. Я очень билась за место преподавателя. Наконец получила. На кафедре был доцент, которого все боялись. За ним ничего не стояло, но он как-то так себя вел, как-то многозначительно молчал и говорил, точно петельку накидывал. Маленький рост, взгляд василиска. Недоставало грузинского акцента и трубки. Он решил меня убрать: беспартийные Хакамада должны сидеть не на кафедрах, а совсем в других местах, и лет сорок назад он бы мне эти места организовал. После одного заседания кафедры, где он свою петельку на меня уже закинул – осталось затянуть, а коллеги лишь мялись и вздыхали, я вернулась домой в истерике. Потом вдохнула, выдохнула, набрала его домашний номер и ласковым голосом Геллы сообщила, что мой отец связан с людьми в ЦК, и пообещала, что если он будет продолжать в том же духе, это очень плохо кончится. И повесила трубку. Какой ЦК? Чем «плохо»? Полный маразм. Но охота прекратилась. Женщина иногда должна так действовать. Иначе ее сожрут. Но нельзя увлекаться, это оружие редкое, исключительное, избирательное, на крайний случай.

Никогда не прижимай к стенке того, кто могущественнее тебя.

Когда арестовали Ходорковского, я предложила сделать заявление:

а) арест носит политический характер, любое из предъявленных ему обвинений можно выдвигать против половины населения, занятого в бизнесе;

б) потребовать изменения меры пресечения – Ходорковский не представляет угрозы для общества и из страны не сбежит. Все.

Чубайс с заявлением согласился, но при этом предложил обратиться к Путину. Я возразила – это неправильно, обращаться к Путину нельзя, обращаясь к нему, мы сразу указываем на то, что все в России зависит только от него, мы обращаемся к царю, чтобы он помиловал. Против Ходорковского накалилась огромная машина, если мы будем долбать тем, что его посадил Путин, мы Путина доведем до ручки, а когда в России правителя доводишь до ручки, он превращается в тирана! И мы ситуацию не спасем. Всем известна школа выживания: вывести главное лицо, от которого все зависит, за пределы ринга, дать ему возможность быть над схваткой. Нельзя давить. Это все равно что мужчине поставить ультиматум: «Если будет так, я тебе не прощу». Мужчина отползает и тихо делает, она прощает, потому что сил уйти нет. А он продолжает в том же духе. А потом уходит, потому что жить с затравленной, раздавленной бабой неинтересно и тягостно.