Кисло-сладкая журналистика - Ганапольский Матвей

Однажды, во время дождя, он сидел под уличным фонарем и крепко спал, не забывая трепетно сжимать в руке книгу Джеральда Даррелла «Моя семья и другие звери» («Му Family And Other Animals»). Вся улица потом его жалела: «Он такой начитанный, жаль что пьет!» Не жалел его только я – это была моя книга, и он нес мне ее отдать. От дождя ее обложка скрутилась, и лицо Даррелла, на обложке, как будто было залито слезами. Хотя если бы я рассказал Дарреллу, что, между двумя стаканами водки, им зачитывается русский алкоголик, я не думаю, что он бы сам заплакал. В конце концов на книжке было большими буквами написано: «Для широкого круга читателей». И пусть кто-то мне скажет, что русские алкоголики не входят в этот широкий круг.

Так вот, у этого Володи было свое понимание общественного приличия во время запоя. Он мог горланить песню, мог бегать в трусах, но было для него одно понятие, которое он не мог нарушить.

Это равновесие.

Да, именно простое физическое равновесие. Пройти в трусах, распевая при этом песню – это было можно.

Но при этом упасть – никогда!

Это правило для Володи, было так же священно, как для городских интеллигентов пить воду из стакана, оттопырив мизинец.

Володя пил столько, что вестибулярный аппарат отказывался держать его строго вертикально и, чтобы не уронить его тело, требовал более тонкой настройки организма.

Эта настройка оказалась возможна, благодаря одному природному дару – невероятной гибкости тела.

Он выпивал первые полстакана, и его организм слегка прогибался назад. Вторые полстакана изгибали его еще больше.

Когда бутылка водки окончательно пустела, то все выглядело следующим образом: по улице шел человек, который, как казалось, играет в детскую игру, в которой нужно, изогнувшись назад, пройти под низким канатом. Только каната рядом, не было. В таком невероятно изогнутом виде, животом вперед, он и шествовал. Иногда его голова была всего в метре от земли. Как при этом не ломался пополам его позвоночник, было непонятно. Возможно, у русской водки есть особое свойство размягчать не только мозги, но и спину.

Так вот, когда тело Володи превращалось в ходячий бублик, на близлежащих улицах понимали: пора запирать двери.

Возможно, в эти моменты кровь усиленно приливала к голове алкоголика, а может, отливала, но он совершал странные поступки.

Он переносил вещи с места на место.

Например, уносил дрова. Не воровал, а именно уносил, например, в соседний двор – это была его любимая шутка.

Он, вообще, был не злобным человеком – пьющий интеллигент все-таки, но шутил неприятно. Представьте, на улице 30 градусов мороза, это было еще до глобального потепления, вы возвращаетесь домой, а дров нет, они у соседа.

Летом он тайно выкапывал у кого-то в саду картошку, клал ее в мешок и нес в другой двор. Соседи это ценили, потому что, согласитесь, копать картошку, это не всегда развлечение. А так, ты пришел домой, а картошка уже собрана, нужно только забрать за забором.

Иногда, правда, возникала паника. Мешок находили не в соседнем дворе, а через две улицы.

А однажды произошла совсем ужасная вещь. Когда мешок нашли, хозяин другого двора сказал, что эта картошка его. И доказать ничего не удалось. Настоящий хозяин картошки указывал, что это именно его пластиковый мешок, на котором была надпись «Made in Russia». Но вредный сосед зашел домой и вынес двадцать таких мешков: дело в том, что все воровали эти мешки с одного завода, который что-то экспортировал за границу.

Тогда-то Володю первый раз сильно побили.

Следующий раз его побили, когда он тащил от одного соседа к другому старый холодильник, который стоял в саду. Люди оказались черствыми: холодильник – это не картошка, и пользы от его перемещения не было.

И вот когда его били за холодильник, он сказал историческую фразу, ради которой, я его вспомнил в этой книге.

Убегая по улице изогнувшись бубликом, он кричал: «Не трогайте меня, я просто шебутной».

Да, Володя был истинным пьющим интеллигентом. Только интеллигент может столь точно описать свои действия, которые заключаются в том, чтобы нагадить без злобы и без последствий.

Бедный Володя, он замерз зимой, перенося из одного двора в другой огромную свинью. Когда их нашли, они лежали в снегу в обнимку. Свинья слабо хрюкала. Она была толстая, и ее удалось откачать.

А Володя умер. Он был в одной рубашке и в домашних тапках.

Он выбежал на минутку, просто перенести свинью.