Плененные страстью (Сборник) - Шоун Робин

— Ты такой огромный, Роберт! — охнула она. — Ты и вправду велик по сравнению с другими мужчинами?

Влажное дыхание коснулось ее щек и губ. Загрубевшие пальцы убрали со лба спутанные влажные волосы так бережно, почти боязливо, словно это ему предстояло потерять девственность. Правая рука скользнула между прижатых друг к другу тел.

— Тебе судить, Абигейл.

Он припал к губам Абигейл, проник языком в рот, одновременно входя в нее… да, он велик… куда больше, чем сложенные вместе три пальца, и она бессильна остановить его, его, вызвавшего к жизни поток расплавленного жара, изливавшегося из ее тела. Он вонзался глубже и глубже, раскрывая ее все шире, и хотя Абигейл казалось, что это невозможно, но проникновение длилось бесконечно. Словно он коснулся ее души.

Она потянула его за волосы.

— Ты говорил, что секс грязен.

— Я лгал.

Она выгнула спину, наслаждаясь тяжестью его тела.

— Роберт…

Его рука немедленно скользнула под ее бедро. Когда она опять приподнялась, он подвел ладонь ей под поясницу.

— М‑м‑м?

Слезы выступили у нее на глазах.

— Ничего. Просто… просто я чувствую себя заполненной до отказа.

Нежные губы дотронулись до ее рта. Снова. И снова. И снова.

— Так и есть. Расслабься, Абигейл. Обвей ногами мою талию. Абигейл попыталась. Изо всех сил. Но при каждом движении он погружался все глубже, и боль становилась острее, и…

— Роберт, ноги женщины не предназначены для…

Он слегка куснул ее за губу.

— Но ты не просто женщина, Абигейл. Пока длится буря, ты моя женщина.

И ее ноги словно по волшебству взлетели вверх и сомкнулись у него на поясе. В этот миг они стали едины. Слились.

— Оставайся раскрытой… для меня, Абигейл.

Абигейл пыталась отдышаться.

— Вряд ли у меня есть выбор, Роберт.

Она лбом почувствовала, как раздвинулись в улыбке его губы. И поцелуй, в самый кончик носа…

— Тогда кончи для меня.

— Но ты еще не выполнил свою часть договора.

Он снова замер.

— Что именно?

— Не заставил меня молить и заклинать о ласке.

Вместо ответа он начал двигаться. Гигантский жезл, заполнивший ее, то надвигался, то ускользал, взад‑вперед, настойчиво дразня набухший бутон в складках плоти, и вдруг…

Все следы боли и дискомфорта исчезли, вытесненные волной жара.

— Роберт, пожалуйста!

Она принялась царапать его спину.

— Что, Абигейл? Скажи! Сильнее? Быстрее? Медленнее? Глубже?

Сцепив зубы от досады, она вильнула бедрами совершенно не подобающим леди образом.

— Нет, нет, не медленнее! Быстрее, Роберт! Сильнее!

Он с новой силой врезался в нее, сильно, быстро, глубоко; сильнее, быстрее, глубже, воплощая ее фантазии куда полнее, чем она воображала.

— Еще… еще!

Она проводила глубокие борозды по его спине и сжимавшимся ягодицам, чтобы получить все, что можно, все, что она желала… Интересно, будет ли она в состоянии подняться утром?

— Не останавливайся, Роберт, пожалуйста, не останавливайся!

— Откройся шире, Абигейл. Моли меня о большем. Плачь, проси, требуй. Заставь меня забыть о том, что я убивал, черт тебя возьми! Отдай мне все, что у тебя есть. Кончи для меня, сейчас, сейчас, сейчас!

Ярость. Боль. Желание.

Абигейл должна бы испугаться, не в силах сказать, кто этот человек в ней: полковник, требующий повиновения, любовник, жаждущий забыться, или солдат, убивавший из чувства долга? Да и сам Роберт вряд ли знал это. Особенно в такие мгновения.

Но черное небо вдруг раскололось под безжалостным давлением, и Абигейл выкрикнула имя Роберта как раз в тот момент, когда он показал, что мужчина и в самом деле способен дать женщине наслаждение.

— Роберт! — звенело в ночи.

И когда она распалась на миллион блаженных частиц, он придавил ее всем телом, словно желая стать частью ее самой. А может, хотел похоронить в ней свое прошлое. Потом в нее излился раскаленный поток жидкости, и из горла Роберта вырвался сдавленный крик.

В книжках описывалось извержение мужчин, но не ощущение женщины в ту минуту, когда семя наполняло ее лоно.

Мужчина из мечты не истекал потом, не падал бессильно на женщину, измученный страстью, не возвещал всему миру о своем экстазе.

Мужчина мечты не прогоняет одиночество, не способен дать такого удовлетворения.

— Спасибо, Роберт.