Черный снег. Выстрел в будущее - Конторович Александр Сергеевич

Внезапно в лесу грохает выстрел, и спустя десяток минут к нам опрометью вылетает молодой парнишка с карабином в руках.

— Немцы!

— Далеко?

— Рядом совсем! Метров сто!

Плохо дело, с гатью ещё не до конца управились.

Оборачиваюсь к своим помощникам.

— Пулемет к гребню!

Посылаю паренька к гати.

— Десяток человек с оружием сюда! Пулей!

Стоило только нам добраться до гребня и занять позиции, как из лесу появились первые немцы. Строго говоря, лес тут был везде. Просто перед гребнем наблюдался небольшой просвет, поросший молодым кустарником. Вот из него-то и появились фигурки наступающих солдат.

Падаю к пулемету и выпускаю длинную очередь, щедро проредив пулями практически весь кустарник. Толку от такого огня не очень много, больше шума. Но пару человек я все-таки свалил. Подоспевший народ дружно поддержал меня частой пальбой из винтовок. Тоже не слишком эффективно, упал всего один человек. Тем не менее, немецкая цепь залегла, и солдаты открыли огонь по нашим позициям.

— Не высовываться никому! Ваша задача — подольше немцев здесь удержать. Ни один подстреленный фриц не стоит вашей головы.

— Герр гауптман! Наши завязали перестрелку.

— Отлично, Дитрих. Теперь пора и нам вмешаться. Войсковой бой — не наша профессия. А вот сбить противника с занимаемых позиций точным огнем издали — это самое то. Командуйте выдвижение.

Гауптман снял со спины винтовку и проверил наличие патронов. Сбросил со спины ранец. Следовавший за ним второй номер молча его подобрал.

Минут десять мы вяло перестреливались с немцами. Особых потерь ни с нашей, ни с их стороны не было. У нас легко зацепило одного парня. И у немцев в цепи наблюдалось какое-то шевеление. Надо полагать, утаскивали в тыл раненых.

Потом… Потом что-то изменилось. Я это понял по изменившемуся темпу стрельбы немцев. Стрельба с их стороны почти стихла. Что-то тут не так. Пустить в ход минометы они, в принципе, могут. Только вот эффективность их применения тут будет не очень высока. Лес с нашей стороны очень густой. Падающие мины будут натыкаться на ветви, и результативность огня будет неудовлетворительной. Нет, фрицы задумали что-то другое. Но что?

Понял я это только минут через пять. Когда один из отрядников приподнялся над краем гребня, выцеливая противника, где-то далеко в лесу щелкнул выстрел. Мужик тут же ткнулся лицом в землю, и из бессильно разжавшихся рук выпала винтовка. Бросившийся на помощь к нему сосед получил пулю в спину. Причем прилетела она и вовсе откуда-то сбоку.

Снайперы!

Вот где они нас достали.

Припадаю к пулемету и высаживаю всю ленту по немецкой цепи. Стоит мне только нырнуть вниз, как над моей головой начинают зловеще посвистывать пули. Засекли, теперь не выглянуть. Оборачиваюсь назад.

— Всем отход! Те, кто были со мной — к пулеметному гнезду. Прочим — к гати. Зубами грызите, но через полчаса вас тут быть не должно. Немцы подтянули снайперов, и нас всех тут перебьют как куропаток с дальней дистанции. Или вы уйдете, или всех тут похоронят.

Наше отступление напоминало скорее беспорядочное бегство. Краем глаза я засек, как падали на бегу люди. И только спустившись вниз и скрывшись в кустах, мы смогли оторваться от безжалостно точного огня снайперов. Наш отряд потерял больше половины.

— Герр гауптман! Вон он, смотрите!

— Кто?

— Человек со снайперской винтовкой.

— Не вижу, где?

— Вон там, слева! Один человек с пулеметом и второй с винтовкой за плечами.

— Ага, — пробурчал под нос Хорст. — Вот мы и встретились.

Тонкий ствол винтовки шевельнулся, выискивая цель.

Нырнув носом в пулеметное гнездо, больно стукаюсь подбородком об какую-то деревяшку. Переворачиваюсь и выглядываю назад. Мои помощники уже рядом. Замыкающим бежит Шифрин, таща в руках коробку с пулеметной лентой. За спиной у него болтается трофейная винтовка, взятая им на перешейке у снайпера. Вот первый из моих помощников переваливается через бруствер и, переводя дух, подталкивает ко мне коробку с лентой. Второй с ворохом отстрелянных лент в руках падает рядом. А через бруствер уже лезет третий. Только Игоря я не вижу. Высовываю голову в амбразуру. Он стоит метрах в десяти от пулеметного гнезда. Стоит на коленях, прижимая руки к животу. На моих глазах на правом плече у него вдруг расцветает кровавое пятно. Потом точно такое же появляется на левом. Его руки тут же повисают плетьми, и я вижу на животе разорванную гимнастерку и струящуюся из-под нее кровь. Не поднимая головы он молча падает ничком. Выстрелов я не слышу. Точнее, не разбираю, поскольку слева, справа и даже почем-то сзади все время кто-то бабахает. Кто, куда и зачем стреляет — ничего разобрать невозможно. В довершение ко всему немцы открывают огонь из минометов. Тут лес не такой густой, и мины ложатся достаточно удачно. Мимо нас пробегает очумевшая корова. Весь ее бок окровавлен. С громким мычанием она несется куда-то в сторону немецкой цепи. Оттуда грохочут выстрелы, и корова падает. А минометы продолжают лупить.