Прорыв «попаданцев». «Кадры решают всё!» - Конторович Александр Сергеевич

ЭПИЛОГ

Весна 1794 года. Секретная комиссия Тайной экспедиции. Тобольск.

— Ваше превосходительство! — появившийся совершенно бесшумно секретарь заставил приоткрыть глаза задремавшего было статского советника Макарьева.

— Ась? Что такое, голубчик?

— Тут поручик Вельяминов прибыли. В приемной ожидать изволят.

— А-а-а… помню-помню. Ну-кась, сюда его давай! Заждался я, вишь, задремал даже, ожидаючи-то…

Секретарь так же бесшумно исчез и вновь появился только через несколько мгновений, пропуская впереди себя крепко сложенную фигуру поручика.

— Позвольте доложиться, ваше превосходительство!

— Да уж ты присаживайся, что в ногах правды-то? Рассказывай по порядку. А то рапорт твой, зело занимательный да любопытный, я прочел. Да и не я один! Интересно, поручик, пишешь… да вот вопросов опосля его изучения как бы не более, чем ответов, возникает.

— Так и у меня, ваше превосходительство, ответов-то тоже на все нет… Уж больно там людишки тамошние интересные да хитрые оказались!

— Вот как? Ин ладно… по порядку давай. Точно ли, что там русские люди обретаются?

— Истинно так, ваше превосходительство! Русские. Литвины есть, урядник мой божился, что и казаки, как есть, присутствуют.

— Сам он их видел?

— Точно так! Трапезничать с нами их старший, казак который, приходил. По обличью — так самое то! Да людишек местных они казачьему строю обучают. Кто, как не казаки, это сделать может?

— Ну, казаки… ладно. Где их только нет… А прочие что? Старшого ихнего видел ли?

— Видел. Да как вот с вами сейчас и разговаривал.

— Точно ли он полковник короля гишпанского?

— Точно. В мундире был, который ему по званию и полагается. Да и офицеры королевские с ним себя держали, как подобает. Полковник, это тут сомнений нет никаких. И в разговоре он мне сказал про то. Мол, договорился я с королем ихним…

— Королем?

— Вице-королем.

— То-то же! — назидательно поднимает палец статский советник. — Тут, милок, разница есть! И немаленькая! Одно дело — вице-король чин дал. Другое — из самой Испании прислали.

— Про то не ведаю, — огорчился поручик. — Сам он про то не говорил, да и люди его молчали. Однако же при нем племянник того самого вице-короля почти безотлучно пребывает, да в чине капитанском! Стало быть, серьезно они завязались-то!

— А говоришь — не ведаю! Вице-король тут руки греет, и к бабке не ходи! Всему-то вас учить надобно, молодежь…

Макарьев сокрушенно покачал головой.

— Далее носа своего не видите! Эх!

Вельяминов смущенно потупился.

— Ладно! — махнул рукою статский советник. — Далее излагай! Сколь молод полковник сей? Литвин? Русский? Люди его каковы?

— Он русский, это точно. Говорит правильно, но непривычно как-то. Лет ему… Меньше тридцати на вид, но это пока в глаза ему не глянешь, — поручик снова примолк, подбирая слова, — странно дюже себя чувствовать начинаешь. Будто он твою смерть уже видел… Смотрит внимательно, а слушает вроде так себе, вполуха, но запоминает! Спорить с ним… тяжко, ваше превосходительство, давит уж очень. Там у него прозвище есть — «Ночной гость».

— Это за что ж его так?

— Бают, в форт английский ночью сам-друг залез, да чуть не всех там и перерезал!

— Врут, поди… Чай, форт — место военное, не деревня какая!

— Не врут, ваше превосходительство. На него как глянешь — чистый головорез! Хоть и обходительный, это есть… Да и товарищи у него под стать полковнику подобрались. Палец в рот таким не клади! Аккурат в девяносто первом там разбойнички морские повадились. В числе немалом! Так их мало что не постреляли да порезали — живых изрядно отловили.

— Ну так-то и у нас могут…

— Так все дело в том, что и разбойнички тоже не лыком шиты были-то! Умные да опытные. В засаду солдат ихних заманили да скопом-то и навалились. Только толку с того не стало. Их, кого сразу не кончили, в форт пригнали, я видел. Даже и поговорить успел. Так они все по сию пору в изумлении пребывают, настолько это с ними ловко все сотворили! Солдат-то никого и не убило даже! А бой крепкий был! Почти два десятка разбойников в одночасье прикопали. Нет, ваше превосходительство, воевать они горазды, тут и спорить нечего.

— Не хужее нас?