Основная миссия - Конюшевский Владислав

- Это точно - ткнув папиросой в переполненную пепельницу я ухмыльнулся - после речи Верховного бойцы начали трясти замполитов, требуя объяснений и толкований, а те сами, ни ухом ни рылом. Тупо зачитывали спущенные сверху распоряжения, а вот чтобы доступно объяснить начавшиеся реформы, так это получалось буквально у единиц. А остальные, просто бздели и при зачитывании утвержденного текста, только что в обморок не падали. Кстати, насчет "утвержденного" - я сам был свидетелем, как один замполит полка, волнуясь, интересовался у своего дивизионного начальства: не является ли присланная бумага вражеской провокацией. А уж на вопросы бойцов - "Так это что - почти что новый НЭП?", заходились криком и пенились как огнетушители. Уж больно резко сменилась линия партии и, как бы сказал незабвенный основоположник ленинизма - твердокаменным большевикам, это как серпом по одному месту.

Стас кашлянул и, странно глядя на меня, вклинился в монолог:

- Мда… Хорошо что Иосиф Виссарионович меня предупредил…

- Насчет чего?

- Насчет того, что у товарища Лисова, весьма своеобразное отношение как к партии, так и к отдельным ее представителям.

Я покладисто согласился:

- Не переношу замполитов. Нет, и среди них нормальные люди встречаются, но мне они попадалось крайне редко. В основном стукачи, которые только и могут, что тупо цитировать спущенные сверху цидули. При этом, не отступая от текста ни на одну запятую. А если вдруг сами что-то напишут - для доклада или выступления, то значит, речь будет состоять из одних штампов и лозунгов…

А про себя подумал, что Тверитин наверное опупел, когда услыхал мою характеристику из уст вождя. Да и я, когда очередной раз, уже после опросов, со Сталиным говорил, честно говоря, забздел основательно. Тогда помню, после моего страстного монолога, где я, войдя в раж крыл всех и вся, Верховный отложив трубку, долго смотрел на меня немигающим взглядом, а потом подвел черту:

- Слушая вас, я очередной раз убедился что вы, товарищ Лисов, не только авантюрист, но еще и ярко выраженный антикоммунист.

Похоже, вид у меня после этих слов, звучащих как приговор, стал несколько бледноватый, так как Виссарионыч негромко рассмеялся и продолжил:

- Но это делу не помеха. Нам остро необходим критический взгляд на наши недостатки, да и антикоммунизм ваш больше наносной, и я думаю, со временем он пройдет. А если даже не пройдет…

Мля, вот как я ненавижу подобные паузы, которые Верховный умеет держать мастерски. А учитывая весьма скользкую тему разговора, то седых волос за эти секунды у меня прибавится в разы. И хоть собеседник знает про то, что смерти я не боюсь и знает причины этой небоязни, но один черт - страшно! Ведь, страшит даже не смерть, а возможное разочарование в этом человеке.

Но Иосиф Виссарионович, как будто подслушав мои мысли добавил:

- Если не пройдет - тоже ничего страшного. Вы за эти годы уже поняли, что товарищ Сталин вовсе не такой людоед как про него говорили в вашем времени. И я совсем не хочу вас в этом хоть как-то разубеждать и подвергать репрессиям за честно сказанные слова и обозначенную гражданскую позицию. Только поверьте мне - ваша позиция будет меняться. Вы ведь на своей шкуре почувствовали что такое капитализм, в самом антигуманном его проявлении и до вас постепенно дойдет, что нашему, социалистическому пути развития - альтернативы просто нет. Только не надо путать военный социализм и то, что мы в ближайшем будущем начнем строить. Я думаю, лет через семь-восемь мы вернемся к этому разговору и я с удовольствием послушаю ваше изменившееся, или… не изменившееся мнение.

Так что после того разговора, все эти намеки, озвученные главным пропагандистом мне по-барабану. У меня считай - карт-бланш от самодержца, поэтому хоть как-то менять свое отношение к зажравшимся аппаратчикам я начну только тогда, когда они сами начнут меняться.

Хотя… вот этот идеолог, похоже, вполне нормальный мужик. С тараканами, конечно, все поймать меня пытается, но это нормально. В нашем деле по-другому не выжить, какой бы ты замечательный не был. Да и видимся мы первый раз, поэтому вполне понятно его желание разъяснить собеседника, насколько это возможно. Ведь он достаточно хорошо осознает, что весь наш разговор будет доведен до Колычева. Просто, потому что так положено, исходя из специфики моей службы. И я прекрасно знаю, что Стас в свою очередь поделится со Сталиным.