Герой - Мазин Александр

Солнце клонилось в закату. Битва, длившаяся уже более двух часов, не утихала. Ромейская пехота накатывалась на сомкнутые шеренги русов... И откатывалась, оставляя на щедро залитой кровью земле мертвые тела. Свои и чужие.

Десятая атака...

— Пора, княже, пора! — не выдержал Ингвар. — Самое время ударить!

Духарев его понимал. Тяжко вот так стоять и смотреть, как сражаются и гибнут другие, свои...

Но он понимал и Святослава. Тот ждал, что Цимисхий не выдержит и бросит в бой катафрактов. Вот тогда и ударить...

Русы отбили десятую атаку. Ромеи отошли, перестроились. Русы тоже перестроились: выдвинулись вперед те, кто был сзади...

— Левый фланг, князь, — негромко произнес Свенельд.

— Вижу, — буркнул Святослав.

Духарев тоже видел: на левом фланге, где держали оборону черниговские и смоленские (спешенные дружинники и ополчение), глубина строя уменьшилась почти втрое.

— Не выдержат, — сказал Свенельд.

— Посмотрим, — великий князь, прищурясь, глядел вдаль, туда, где блестели значки кесаря Византии и стояла ромейская конница.

Снова завыли трубы, и ромеи пошли в одиннадцатую атаку.... И опять откатились.

Левый фланг устоял.

Солнце коснулось гор. Тяжкая битва. И русам в ней приходилось тяжелее. Ведь их было почти вдвое меньше. Но сплоченность и высокий боевой дух войска, не знавшего поражений, придавали им сил.

Двенадцатая атака.

И левый фланг дрогнул...

— На-конь! — покрывая голосом грохот битвы, взревел Святослав.

Духарев успел увидеть, как стронулись с места ромейские катафракты, и тут Калиф сам рванулся с места и полетел вслед за гриднями Святослава, догоняя, обгоняя, вырываясь вперед, обгоняя остальных дружинников...

Всадники бурей пронеслись вдоль пехотного строя, мгновенно остановив отступление черниговцев и смолян (бежать под взявшую разбег конницу — смерть), широко обогнула левый фланг и врезалась в гущу ромеев.

Двоих врагов Духарев поддел на пику. На втором ударе пика увязла. Пришлось ее бросить и взяться за клинки.

В этом бою Сергей сражался не как воевода — как простой всадник. Рубил, отбивал, сёк, колол, полностью отдавшись битве... Пока вдруг не обнаружил, что больше не видит вражеских лиц, — а только щиты, брошенные за спину, и тыльники ромейских шлемов. Пехота побежала.

Как выяснилось позже, пехота ромеев не просто побежала. Великий князь повел атаку таким образом, что побежала она навстречу накатывающимся катафрактам.

Но те тоже были не лыком шиты. Взяли в сторону, огибая собственную беспорядочно отступающую пехоту.

И тут, краем уха, Духарев услышал сквозь грохот битвы, как рог сигнальщика трубит отход.

Сергей глянул туда, где билась дружина великого князя. Знамено с пардусом двигалось не назад, а вперед, навстречу катафрактам.

Через полминуты латная кавалерия империи и конница русов сшиблись. Но схватка была совсем короткой. Солнце уже село. Быстро темнело.

Войска разошлись. Русы отступили к Доростолу, ромеи — к холму, с которого василевс Иоанн руководил битвой.

— Воины! — зычно воскликнул Иоанн. — Мы победили! Россы бежали. Только ночь помешала нам разгромить их.

Войско императора стояло у подножия холма. Первые шеренги были освещены красноватым светом факелов, дальние терялись во мраке.

— Архистратиг Сфендослав, доселе не знавший поражений, ныне посрамлен силой вашего оружия! — провозгласил Иоанн. — Святой Георгий — с нами!

Ответом ему были приветственные клики. Но не слишком энергичные. Впрочем, это можно понять — бой был тяжкий.

— Воины! За проявленную доблесть каждому будет выдано месячное жалованье!

Вот теперь войско откликнулось намного бодрее.

— Отличившиеся получат награды! Пусть командиры кентурий подадут списки! И сегодня у нас будет пир! Вдоволь жареного мяса! По две бочки вина на кентурию! Мы победили! Враг бежал! Это наш праздник! Возблагодарим Господа за это!..

В полумиле от ромейского кесаря на поле боя медленно ползали огни. Это при свете факелов мортусы русов и ромеев подбирали и уносили павших. Рус и ромей, встречаясь, не убивали друг друга. На этом поле смерть и так собрала обильную жатву.

Так кончился день 23 апреля 971 года от Рождества Христова.

Глава восьмая

Путь домой отрезан!

— Смотри, как трудятся, точно муравьи, — сказал Икмор.