Все зависит от нас - Конюшевский Владислав

Я тогда подивился извращённому подходу р-р-революционеров к распределению разнообразных ценностей, но орать и возмущаться не стал, а просто забрав паёк домой, честно разделил его на три части. Одну оставил себе (кто же от халявы отказывается), а две других отнёс Селиванову и нашей домоправительнице. Они конечно брыкались, но я проявил большую упертость, вплоть до повышения голоса и всучил — таки эти продукты, попутно успокоив совесть.

Пока я это вспоминал, Иришка успела написать всё, что хотела и мне было вручено письмо с объёмистой посылкой, которая должна была порадовать воюющего Пучкова. Забрав всё это, тепло распрощался с Лешкиными сестрёнками и отбыл к себе домой — собираться.

***

А ещё через день, меня отвезли на аэродром, где загрузили в самолёт идущий до Смоленска. Там дозаправка и посадка в Минске. Потом Вильнюс, откуда уже на По-2 добрался до Вилкавишкиса. В штабе фронта, нашёл начальника СМЕРШ третьего Белорусского — Зеленина Павла Васильевича. Он насчёт меня был в курсе и предложил, либо вылететь завтра самолётом до Кибартая, где располагается спецгруппа ставки, либо выехать сегодня, но машиной. Причём, водитель приданный спецгруппе, находится здесь же.

— Да тут езды пару часов, так что, товарищ генерал-майор, я лучше на машине.

— Ну, смотрите как вам удобнее, только на дорогах ещё неспокойно. Район ведь недавно освободили и немецкие окруженцы с литовскими националистами, вполне могут обстрелять одиночную машину.

— Даже днём?

— Тут леса вокруг... так что советую дождаться воинской колонны и с ней добраться до места.

— Спасибо за совет, я так и сделаю. А где мне нашего водителя найти?

— Вы в секретариате узнайте, вам подскажут.

Правда, из секретариата меня послали к операм, которые и показали где искать водилу из спецгруппы. Заодно познакомился с тамошними ребятами и разжился у них автоматом, а то с одним ТТ по здешним дорогам, ездить как-то стремно. Ну а потом, с Михаилом Захаровым получили в гараже новенький «УльЗиС» и, пристроившись к колонне тяжело гружённых «Студеров» и «ГАЗонов» покатили в сторону Кибартая.

Глава 19

— И раз! И раз!

Я, взлетая высоко вверх и дрыгая ногами, вопил :

— Осторожно! Не уроните, сволочи! Поставьте меня на место, а то всем плохо будет!

Но пацаны, одурев от вида старого друга, только ржали, не прекращая меня качать. Причём Гусев, гадский папа, не взирая на генеральский чин, участвовал в этом насилии наравне со всеми.

— И раз!

— Положите где взяли! Я больной, меня укачивает!

В конце концов, более-менее чистенького Лисова, конечно уронили. Повезло — не в грязь, а в остатки почерневшего снега. Потирая ушибленное, я ругался, только меня всё равно продолжали тискать. Незнакомые бойцы, стоя в сторонке и наблюдая эту картину скалили зубы, прикалываясь и показывая пальцами, на впавший в детство комсостав. Хорошо ещё, что эта попытка запуска коллеги на низкую орбиту, продолжалась всего минут пять, после чего мы всей гурьбой пошли в дом.

А потом была средних размеров пьянка и знакомство с новыми членами спецгруппы. У нас появился штатный радист-ходок, сержант Иван Тельцов и подрывник, в пару к Марату — Максимилиан Шмидт. И если Иван, был обычным «маркони», с подготовкой бойца террор-группы и самой славянской физиономией, то Шмидт, был самым настоящим фрицем! Причём не просто немцем, а бывшим офицером вермахта.

Кстати, до войны, он никаким коммунистом, или антифашистом не был и воевал столь прытко, что заслужил за Польшу Железный крест. Но в начале сорок второго, он, с остатками своего сапёрного взвода стал свидетелем расстрела жителей одной русской деревеньки. По этому поводу, Макс имел наглость сделать замечание унтершарфюреру СС. Эсэсовский сержант, охренел от такого наезда, послав лейтенанта далеко и надолго, да ещё и пригрозив последующими разборками. Ну а Шмидт, находясь в состоянии полного расстройства от потерь понесённых его взводом, да ещё и увидев среди приготовленных к расстрелу людей, маленькую девчонку, копию своей младшей сестры, слетел с катушек. Вставив ствол пистолета унтершарфюреру в ухо, он предложил прекратить веселье, в противном случае грозясь вышибить мозги командиру зондеркоманды. Его сапёры, видя такое дело, своего лейтенанта не бросили и тоже было взялись за оружие. Не все правда, но поддержка от них была. Только чёрных оказалось больше, да и физически они были сильнее. Рядовым просто набили рожу, а вот Максимилиана скрутили и сдали в особый отдел, тем более, что пока шла разборка, жители деревни, в основном успели разбежаться. Особый отдел был не армейский, а эсэсовский, поэтому Шмидту, там пришлось совсем туго. Почти три месяца шло следствие, а потом, неожиданно для всех, его приговорили не к штрафной роте, а к расстрелу. Лейтенант от такого поворота обалдел окончательно, (тем более что поначалу то всё шло к штрафняку), и высказал трибуналу, какие мысли он имеет о судьях в общем и о политике фюрера в частности. Договорить не успел, его заткнули, а трибунал, быстренько пересмотрев приговор, в виде последней каки, решили заменить наглому командиру взвода, расстрел — повешением.