Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели - Звягинцев Василий

Делая вид, что ему не очень интересен этот случай, просто уточняет некоторые подробности, чтобы не оставалось ничего непроясненного, Шульгин спросил:

— Ну и что у вас считается серьезной контрабандой, которую можно пронести в женской сумке?

— Вы может быть не знаете, но из музея принца Уэльского в Бомбее месяц назад украдена крупная партия драгоценных камней, предметов старины, стоящих сумасшедших денег. Об этом не было в газетах, но по подводному телеграфу сообщения получили все, кого это касается. Господин, который говорил со мной, дал понять, что похищенное везет одна из дам с этой яхты. Как раз из Бомбея. Господин сказал, что премия составляет десять тысяч фунтов. Я ее получу и поделюсь, с кем скажут.

— Так этот господин был из полиции? — удивился Новиков.

— Боюсь, что нет…

— Тогда в чем его выгода?

— Откуда мне знать? Может, кому-то нужно засадить красоток в тюрьму и получить миллионное наследство. Или — избавиться от надоевшей жены… Совсем не мое дело. Мне и пяти тысяч до конца жизни хватит.

— Теперь скажи, как найти этого негодяя, и мы тебя отпустим. Наше слово крепкое. Говорить о нашей встрече никому не надо, живи, как жил. А когда к тебе придет человек от Пью, станешь работать на него…

Гэвеллен охотно назвал неподалеку расположенный паб, где через полчаса должна состояться встреча, имя контактера, явно вымышленное, конечно, и приметы.

Шульгин на прощание слегка кольнул пациента острием финки в шею, недалеко от сонной артерии. Словно бы в виде намека на будущее. Предварительно он обмакнул кончик ножа в плоский флакончик. Такая инъекция сейчас была удобнее и проще, чем другие способы. Не будешь ведь заталкивать жертве в рот таблетку и заставлять жевать. В виски тоже растворить нельзя, спирт с препаратом несовместим.

— Все понял, Гэвеллен? Тогда иди… И забудь о нашей встрече…

Последнее пожелание отнюдь не было стандартной формулой. Через пять минут, раньше чем таможенник добредет, добежит до своей конторы или стоянки кебов, он полностью забудет о событиях последних суток. Плюс-минус несколько часов, в зависимости от индивидуальных свойств организма.

— Портсигарчики искали, это точно, — сказал Шульгин, когда они не торопясь шли в сторону названного паба.

— А смысл? — спросил Берестин. — Ну, увидел бы он блок, и что? Изъять нельзя — личная собственность. Пистолеты здесь тоже к хранению и ношению не запрещены. Другое дело — модели уж слишком непривычные, но это из другой оперы. Бриллиантов не было и быть не могло. Не вижу логики.

— Поискать можно, — ответил Новиков. — Поэтому ты сейчас езжай к Сильвии, расскажи ей все, пусть думает. А мы посмотрим, появится ли связник, поговорим, если потребуется. Я, например, так себе дело представляю: то, что у здешней Сильвии оказался информатор в портовых службах и он мгновенно соотнес «Призрак» с интересами своей хозяйки, тут же доложил и они начали действовать, — дичайшая случайность, пожалуй. Но — что есть, то есть. Думаю, ей нужно было только убедиться, права она или нет. И выиграть время…

— Какое, для чего? — удивился Шульгин.

— Вопрос не моей компетенции. Бог знает, какие между ними заморочки происходят. Когда за Ириной гонялись те парнишки, кто со стороны мог понять, в чем дело?

— Вдруг Грину по какой-то причине запрещено появляться в Англии, и приход «Призрака», да под собственным флагом — вызов, чуть ли не объявление войны, — предположил Берестин.

— Тогда наша Сильвия об этом должна знать. И у нее вроде с Говардом были отличные отношения. Судя по тому, что я знал в восемьдесят четвертом… — Шульгин раскурил трубку. При нормальной лондонской погоде самое подходящее — отчего этот прибор здесь так распространен. Сигары джентльмены курят в клубах и дома, сигареты и папиросы в дождь и густой туман весьма неудобны, остается трубка.

— Должна, не должна… Прежде всего, мы не знаем, та ли здесь Сильвия или и до нее дотянулась деформация… А что за отношения у нее сложились с Грином через восемьдесят лет… Сто раз могли подраться и помириться, — не согласился Андрей. — Одним словом, езжай, Леша, к своей мадам, все расскажи, но до нашего возвращения ничего не предпринимайте. Если не начнется форс-мажор…

— Как думаешь, почему местные не воспользовались тем же Шаром? — спросил Андрей, когда они подходили к нужному месту.

Улицы здесь, на окраинах, освещались очень плохо. Газовые фонари мутными пятнами светили сквозь туман, позволяя различать только направление улицы и границу между тротуаром и мостовой. Окна домов тоже горели очень тускло и далеко не все. Тоскливое зрелище для людей, привыкших к световому буйству современных городов. Даже в двадцать пятом году главные города Югороссии были полностью электрифицированы.

— Элементарно, Ватсон. У аггров машинки такого класса, что свободно засекают поисковый луч. Здешняя не хотела светиться раньше времени. Решила сыграть черными.

— Принимается. Теперь другой вопрос. Си сказала мне в отеле, что в случае контакта с собой хочет изобразить Дайяну. Как это возможно? Приезжает на фронт к Маркову, скажем, Жуков, и начинает косить под Сталина. Смешно?

— Не очень. Допустим, наша знает, что прошлый раз она контачила с Дайяной в тысяча восемьсот восьмидесятом, а следующая встреча будет в девятьсот четырнадцатом. К примеру. Значит, в этом зазоре она может вытворять что угодно. Располагая вдобавок обширнейшей информацией о своих делах на век вперед… И о том, что вся их агентурная сеть непременно свернется в трубочку и сгорит, как береста в костре. Можно позабавиться напоследок.

— Нам бы в их забавах свои кости уберечь… — с долей сомнения сказал Новиков, едва-едва начавший приходить в себя после тяжелой болезни.

— Выкрутимся, не впервой. А если разборки между госпожами начнутся, это только на пользу…

— В смысле?

— Маскировка, брат. Мы же со страшной силой боялись здесь какой-то чуждой техникой воспользоваться, а если Сильвия и ее подельники портсигары включают-выключают, так на их фоне и мы можем…

— Верно! — как эта простая мысль ему самому не пришла в голову — непонятно. Осталось только убедиться, что эта реальность содержит в себе Сильвию и всех остальных, то есть до нынешнего момента совпадает с исходной ГИП. Если это так — какая разница, десять, условно говоря, сработок блок-универсалов случится в месяц или пятнадцать…

Паб был самый обычный, припортовый. Интерьер его и клиентура, и сам хозяин, наверное, мало изменились за последние триста лет. Длинный и узкий зал с деревянным столом посередине, выструганным из остатков корабельных палуб, стойка справа от входа, обитая регулярно начищаемой медью с подводных частей тех же бригов, барков и клиперов, всякий флотский антураж по стенам. Целый ряд пивных, винных, ромовых бочек, за ними полки с напитками в бутылках. Тусклый, как везде, свет, гул голосов, слоями висящий табачный дым.

Хозяин и три подручных едва успевали подавать гулякам кружки и стаканы.

— Недурно, — сказал Шульгин, машинально касаясь кармана плаща. Из романов прошлого века он знал, что для джентльменов, шатающихся по подозрительным притонам, подходящим оружием считался кастет. Потому что все они там были боксерами, с раннего детства. Ножи — принадлежность черни, а револьверы — для совсем серьезных разборок, до которых дело доходило редко. Пенитенциарная система здесь уж слишком суровая, виселицу заработать, что в советское время — «трояк».

— Нам, пожалуй, сюда. — Андрей указал на несколько отдельных, огороженных пятифутовыми стенками кабинетов слева, где вокруг квадратных столов стояли массивные, почти неподъемные стулья. Занято из кабинетов было только два, и отдыхали там люди видом поприличнее. Понятно почему. Их обслуживали лакеи, что серьезно повышало цену каждой пинты и кварты. Да и естественная стратификация — каждый посетитель на подсознательном уровне знал свое место. Докер не сядет за стол с мастером или капитаном самого задрипанного каботажного брига. В голову не придет.

А Шульгину с Новиковым в самый раз. Сбросив плащи, они стали неотличимы от моряков торгового флота. По возрасту — третьих штурманов, или даже вторых.

— Что господа желают? — немедленно на пороге возник крепкий парень, судя по огненно-рыжей шевелюре — ирландец. С такой физиономией не в пабе кружки разносить, а купцов в Шервудском лесу грабить. Но — капитализм социализирует людей, часто — против их воли.

— По кварте[21] пива, самого лучшего, темного, и по стаканчику виски, ирландского, конечно, — решил польстить парню Шульгин. — И дюжину устриц… Если живые, а то смотри…