Будем жить! - Калашников Сергей

— С кем? — изумился старшина. — Они же древние, их полторы тысячи лет назад какие-то варвары уничтожили!

— Может быть, — кивнул монах, — но две тысячи лет назад агры привели из вашего и бывшего нашего мира первую крупную партию пленных. Они не стали варить всех сразу, а поселили пленников в специальных лагерях. И обитателям расположенного на Дальнем северном материке, который Защитник назвал Африкой, удалось бежать. Понимая, что в Африке им все равно житья не будет, они построили корабли и перебрались на Ближний северный, то есть в Южную Америку. Их потомки живут там и сейчас. И на них агры пытались охотиться, но там есть куда уйти, так что там у агров тоже не очень-то получилось. Так вот, русичи давно торгуют с римлянами. Но до Защитника они покупали наши товары за серебро! То есть мы отдавали, скажем, моржовый жир, а получали в обмен серебро, которое у нас и самих имелось во вполне достаточных количествах. Ведь что такое деньги? Своей ценности они не имеют, из серебра только ложки и можно делать. Это просто символ доверия. Охотник верит, что за серебряную гривну он потом сможет купить то, что ему понадобится. Но именно доверие приток серебра со стороны и подрывал! А никельное железо добывается только в одном месте и только у нас. Защитник сказал, что месторождение — это огромный небесный камень, упавший в незапамятные времена, и теперь на месте его падения Рудная долина. Вот образцы наших монет.

С этими словами отец Авраамий высыпал на стол горсть разнокалиберных металлических кружков. Полугрош оказался монеткой примерно с советскую копейку, грош — с две, а копейка по размеру напоминала наши три. Такого же размера, но из серебра, были местные две копейки, трехкопеечная монета русичей оказалась с пятак, а пять копеек были раза в полтора побольше. Никелевые монеты начинались с гривенника, который в общем повторял советский, и кончались пятью рублями — здоровенной монетиной раза в полтора больше юбилейного рубля.

— Жалованья Защитнику установлено тысяча рублей в год, — торжественно сказал монах. — Это хоть и меньше совокупного дохода церкви, но больше дохода любого из людей, включая и князя, и епископа.

— Ого, — хмыкнул Малой, — интересно. А за дом, шкуры всякие и одежду, которых мне надавали, надо ли платить и кому?

— То есть как это платить? — удивился отец Авраамий. — Дом всегда был домом Защитника! Вот только детям твоим, когда ваше благородие приберет Господь, он по наследству не перейдет.

Ясно, понял старшина, служебная квартира, как у офицеров в оставшейся на Земле бригаде. А попик уже и про детей мне рассказывает… Ладно, будущее в наших руках. Я ведь одно время подумывал в армии остаться, ну, а тут оно все за меня решилось, и должность предлагают сразу маршальскую. Вот только домой все равно хочется…

— Одежду и еду ты, ваше благородие, конечно, можешь покупать, но то, что уже есть — это подарки. И с едой так же, но в монастырской трапезной ты всегда желанный гость, да и князь почтет за честь попотчевать зашедшего в гости Защитника. Так что деньги ты можешь тратить на свои защитнические дела. Причем в пределах жалованья — как вашему благородию вздумается, а если понадобится больше, то тут уж, извини, придется убедить епископат в том, что это действительно будет полезное и богоугодное дело.

— Ну, а теперь расскажи мне про цены, — попросил Малой. — Вот этот кафтан сколько может стоить? А дом вроде моего? И так далее.

— Дом Защитника можно оценить рублей в десять, — прикинул отец Авраамий, — княжеский будет раза в три подороже. Кафтан у тебя хороший, тянет копеек на тридцать пять, если не на сорок. Бык стоит полтинник, коза чуть подешевле, приличный нож — примерно гривенник. Ружье — рубль. Нового производства ружье, а оставшиеся от Защитника — бесценны. И взятые тобой винтовки тоже. Двадцать пять совершенно исправных! И шесть слегка попорченных, с ними уже наши мастера пытаются разобраться.

— Это самое, — забеспокоился Малой, — как бы они там дров не наломали. Пусть погодят, я завтра сам посмотрю и на винтовки, и на ваших мастеров. А капсюли и патроны уже сосчитали?

— Да, вот список, — кивнул монах и позвонил в колокольчик. Тотчас в кабинет зашел инок, которому было велено идти к мастерам и предупредить, чтобы смотреть смотрели, но чинить винтовки до прихода Защитника не пытались.

А старшина посмотрел на цифры. Тысяча двести одиннадцать патронов, но у трех мятые гильзы. Пятьдесят две стреляные гильзы. Одна пулелейка, но есть приписка, что русичи и без нее сделают пули не хуже, если понадобится. Три тысячи четыреста пять капсюлей, они в основном были в мешках на шлюпках. Одиннадцать фунтов пороха. Ну, это не проблема, порох тут делают давно, и хороший, не хуже «Медведя». Но вообще-то что такое фунт? То, что он меньше килограмма, это железно, но более точно старшина не знал. Значит, придется кроме метра местным еще и килограмм показать, но вот взять-то его где? То, что столько весит литр воды, старшина знал совершенно точно, но литра у него при себе не было. На минуту Малой задумался, но его быстро осенило. Однако, гордо подумал он, пусть даже родился я дурак дураком и железнодорожный техникум с трудом окончил на тройки, кроме физкультуры и рисования, но зато в армии-то как поумнел! И незачем мне литр, потому что у меня есть автомат, а он весит три килограмма сто тридцать граммов без штык-ножа, шомпола и магазина. Ладно, с этим ясно. Абрам говорит, что даже гильзы они скорее всего тоже смогут сделать, да и имеющиеся можно будет использовать помногу раз, но как быть с капсюлями?