Основная миссия - Конюшевский Владислав

- Он самый! Каммлер, еще когда наши войска только приступили к блокаде города, быстренько выправил себе документы и рванул из Берлина. Вот и смотри, если уж люди такого ранга бегут, то о чем можно говорить… А вообще - готовьте дырочки! Я за этого Каммлера, уже представление на всех написал!

Я рассмеялся:

- Опять Иван Петрович будет говорить, что мы орденские документы выправляем еще перед тем, как "языка" взять! - И тут вспомнив забытый из-за Берлина, Гитлера и выяснения личности антифашистов вопрос, поинтересовался - А с семьей Кравцовых что? Я ведь когда мы к штабу армии подъезжали - сомлел окончательно… У них все нормально?

Гусев кивнул:

- Более чем. Сегодня утром, по личному распоряжению Тверитина, их спецрейсом в Москву отправили. Они все твоим здоровьем перед отлетом интересовались, но я сказал что операция прошла нормально и через пару недель, ты как новенький будешь.

- Жалко, попрощаться не успел…

Серега пихнул меня в здоровое плечо:

- Да какие твои годы! В Москве и увидитесь. - и видя вопрос в моих глазах, пояснил - тебя, после лечения, тоже приказано в столицу откомандировать. В Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).

Понятно… Стас все-таки выполнил свою угрозу и выцыганил меня у Колычева. Интересно только, чего же он не прямо сейчас отправки затребовал, я ведь вполне транспортабельный? Но почти сразу до меня дошло, почему Тверитин поступил именно так, оставив Лисова в Германии еще на несколько дней. Ну надо же, запомнил выходит мои слова, о старинной мечте…

Тут Гусев, глядя на меня обеспокоенно сказал:

- Что-то ты Илья весь взбледнувший стал. Давай-ка, обратно в палату провожу.

Опять чувствуя подкатившее головокружение, я согласился и мы побрели в корпус. По пути расспрашивал, что это за новое правительство и с какой стати его стал возглавлять сугубо граждански Шпеер? Серега сказал, что Гитлер, в результате своей исключительно скоропостижной кончины скорее всего просто не успел назначить приемника, а все кто были до этого, сейчас думают не о местах в правительстве, а как бы побыстрее "лечь на дно".

Ну, в принципе объяснение вполне логичное, не хуже любого другого, поэтому я с ним согласился. А потом, командир оставив меня в палате, ускакал по делам. После чего мы, с соседом по палате, который оказался подполковником танкистом, получившим пулю в плечо от снайпера, поели принесенные Гусевым гостинцы и я опять уснул. Потом были процедуры, потом концерт самодеятельности, потом опять уколы. В общем день прошел насыщенно. Второй день был как две капли воды похож на первый…

Да и утро 12 сентября, тоже началось с того, что мне опять всулупонили укол и вежливо пригласили на завтрак. Сестричка помогла нам с танкистом одеть халаты и умотала по своим делам, а я, так как сосед после завтрака снова уснул, пошел в больничный парк. Там пообщался с другими ходячими ранеными, которые в пять минут расстреляли всю пачку привезенных Гусевым папирос, а потом просто сидел на лавочке, наслаждаясь бездельем и отсутствием постоянной боли в руке.

Там, на лавочке меня и нашли мои пацаны. Гек с Жаном сначала искали командира в палате, но потом, следуя вводным медсестры, начали обшаривать парк. И хоть я сидел в стороне от главной аллеи, много времени на поиски не затратили. Ребята опять притащили целый вещмешок вкусняшек и блок французских сигарет, оказавшийся очень кстати, а то я уже подумывал, где бы раздобыть курево. Потом объяснили причину своего появления. Оказывается, еще вчера они думали заслать ко мне Северова, так как готовились к выходу, но потом все переигралось и Марат со Змеем и Фаготом поехали решать координационные вопросы в штаб полка НКВД, а их отпустили проведать раненого.

Разговор у нас только начался, как вдруг вдалеке вспыхнула стрельба. Интенсивная. Очень интенсивная. Как будто батальон в прорыв пошел. И эта стрельба все нарастала и нарастала, охватывая нас со всех сторон. Жан, настороженно крутя головой удивленно ругнулся и спросил:

- Что это?

Пучков тоже, стоял держа оружие наперевес и все пытался понять, откуда может грозить опасность. А у меня вдруг ослабели ноги и защекотало в носу. Секунд десять я молча смотрел на еле видимые в свете солнечного дня осветительные ракеты, взлетающие то тут то там, а потом встав, попросил у Лешки:

- Ну ка дай мне автомат…

И взяв у удивленного Гека "Калашников", выпустил в небо весь магазин. Потом, уронил ствол на гравий дорожки и обнимая друга здоровой рукой, проорал срывая горло: