«Додж» по имени Аризона - Уланов Андрей

Ага. Укрепрайон имени высоты 314. Мы ее в ходе разведки боем взяли. Хорошо взяли, чисто. Без потерь. А до нас под ней рота штрафников легла.

Жалко, нет у них ни мин, ни места, где их толком поставить. Хорошее минное поле – это, я вам доложу, такая замечательная штука – просто слов нет. Пока в нем проходы не проделают.

– А скажи, Сегей, – начал Аулей, – зачем вы вчера на гору полезли?

Я на рыжую с удивлением посмотрел – неужто не проболталась?

– Кстати, – говорю, – пока я с грузовиками возиться буду, отберите десяток самых ловких парней, из таких, чтобы на правый склон смогли вскарабкаться, и пусть веревочных лестниц приготовят, да и просто веревок.

– А зачем… – поп спрашивает, но тут его Аулей остановил.

– По-моему, – усмехается, – нам будет проще пойти и посмотреть. Не так ли, Сегей?

– Именно, – говорю. – Ну, что, Карален, готова?

– Тебя жду, – отвечает.

Сунулся я было к «Доджу» – а его кузнец к себе уволок. Как он только умудрился – поманил, что ли? Кис-кис-кис.

Ладно. Погрузились мы на этих волов – я, рыжая, четверо погонщиков – и двинулись.

Ощущение такое, словно на крыше грузовика едешь. Только мотор не слышно и трясет меньше.

– А чем, – спрашиваю у погонщика, – эти ваши волы питаются?

Тот жвачку свою сплюнул и ко мне поворачивается:

– Ы?

– Жрут чего?

– А все подряд.

– Что, вообще?

– Ыгы, – кивает. – И траву, и дерево, и мясца не прочь отведать.

Черт, думаю, надо будет следить, чтобы в непосредственной близости от пасти не оказаться. А то так тяпнет – почище танковой гусеницы.

– Эй, – говорю. – А быстрее можно?

– Ыгы. Ток не стоит.

– Почему?

– А они, – говорит, – как пробегут малость, так и норовят спать завалиться. И не добудишься.

Ну, еще бы. Такую тушу разбудить – гаубица нужна.

Пока доехали – я чуть сам в этом седле не заснул.

Слез, обошел машины – вроде все в порядке, никто их за ночь не заминировал.

– Ладно, – говорю, – цепляйте ваших першеронов. Посмотрим, на что они годятся, кроме как на консервы.

Решил сначала полуторку попробовать вытащить – она все же не так глубоко завязла, как «студер». Подцепили, я в кабину забрался, только потянулся завести а они ее р-раз – и выдернули. Словно и не забита она снарядами под завязку.

Черт, думаю, нам бы таких волов под Киев. А то все тылы на своем горбу вытаскивали.

«Студер» эти зверюги еще легче выдернули. Я даже и в кабину не стал забираться.

Распределил я этих волов по два на машину. Сам в полуторку влез – а то ведь не дай бог, кувыркнется – костей не соберешь, а рыжую в «студер» загнал. Руль в среднее положение выставил и говорю ей:

– Значит, так. Твоя текущая боевая задача – держать вот эту круглую штуку и не шевелить ее ни на милли… тьфу, короче, не шевелить. Ясно?

– Верштайн.

– Не верштайн, а ферштейн. Ясно?

– Да.

Был бы у меня хоть кто-нибудь понадежнее – на пушечный бы выстрел ее к машине не подпустил. Да только остальных на этот пушечный выстрел к машине и не подгонишь.

Ладно, думаю, ты мне его только на прямой удержи, а уж повороты я и сам как-нибудь проверну. Да и даже если навернется этот «студер» – невелика беда. Ничего сапогам не сделается. Саму б ее, главное, не придавило.

Договорился с погонщиками – как сигналы подавать, как поворачивать. Хорошо еще, что волы эти то ли не боятся ни черта, то ли вовсе они глухие, только на клаксон они ровно никакого внимания не обратили. Я для пробы из полуторки полминуты подудел – ноль да семечки.

– Ну, – говорю, – по машинам.

Поехали. Точнее, потащились. Эти зверюги и порожняком-то не слишком резво лапы передвигали, а с грузом и вовсе темп марша снизили. Спят они, что ли, прямо на ходу? Эти могут, им даже глаза закрывать не надо – и так из-за шерсти ничего не видно.

Но километров семь в час все же делаем. А может, и все десять.

Черт с вами, думаю, вы, главное, меня на дорогу вытащите, а до замка я уж и сам как-нибудь доеду.

Два поворота спокойно преодолели – остановился, вылез, рыжую подвинул, повернул – и дальше ковыляем. Проехали третий, остановились, оборачиваюсь – а «студер» сам по себе едет. Ну, я к нему, вскочил на подножку, открываю дверцу – а рыжая уже вовсю рулем шурует.

– Ты чего, – кричу, – кувыркнуться хочешь? Я тебе разрешал?

– А что? – еще и возмущается. – Тоже мне – премудрость.

– Может, ты ее еще и заведешь? – спрашиваю.

Зря я это спросил. Ох и зря. Ключ-то в гнезде торчал.