Принцесса для сержанта - Уланов Андрей

Я поднял голову и увидел, как Дара шла навстречу мне. По канату.

Дойдя примерно до середины, она остановилась, сбросила плащ – и внизу дружно охнули, когда он, кружась, словно осенний лист, спланировал на землю.

На Даре же остались высокие, почти до колен, сапожки серой кожи – их я помнил, еще по первому дню – и… обшитое алыми и розовыми ленточками нечто. Нечто – потому как оно и на купальник-то толком не тянуло. Разве что этот купальник какой-нибудь интендант проектировал, причем с одной-единственной мыслью – с каждого экземпляра как можно больше ткани сэкономить.

Еще у нее в прическе что-то посверкивало холодно, сине…

…и узкими зеркальными полосками блестели два меча в опущенных руках.

Она стояла и смотрела вниз. Было очень-очень тихо… по крайней мере, я отчетливо слышал собственное хриплое дыхание и тревожный перестук в груди, слева. А больше никаких звуков и не осталось.

Потом она подняла голову… и улыбнулась… мне улыбнулась.

Только тогда я вспомнил, что надо… что я должен играть. Правда, я не знал, что… и как… но кончики пальцев, словно сами по себе, коснулись натянутых струн… и первая нота, словно первая капля дождя, соскользнула вниз и разбила… нет, не себя – она разбила тишину о булыжник площади!

Раз, два, зажать – и аккорд!

Сейчас моим рукам помощь головы явно не требовалась – что им надо делать, как играть, они знали намного лучше. И это было ба-альшим везением, потому как помощи этой они б не дождались.

Я смотрел на Дару. Смотрел, как дрогнули, расходясь в стороны, сверкающие полоски стали… словно лезвия ножниц… вновь замерли на миг. Резко взлетели вверх – и, послушные голосу струн, закружились, начали выплетать вокруг ало-розовой фигурки серебряное кружево.

Это было как во сне – во сне, которому после, наяву, будешь завидовать еще очень долго.

Забавно – но я совершенно не помню, что же тогда играл. Позже переиграл Даре все, что только смог припомнить. Даже кое-как изобразил вещи, никогда для гитары не предназначавшиеся, – а она сказала, что ничего даже близко похожего.

Впрочем, когда я попросил ее повторить этот танец, она тоже не смогла его вспомнить.

Это длилось целую вечность. А сколько было в той вечности – тысяча лет, пять минут или все десять… вряд ли кто сумеет ответить.

Музыка взлетала все выше и выше… и, наконец, забравшись то ли на седьмое, то ли на девятое небо, начала рвать незримые паутинки, привязавшие ее к струнам лиариона. Одна, вторая… последняя.

С этим последним звуком Дара вновь замерла, в той же самой позе, что и вначале. И опять стало тихо.

Здесь, в этом мире, нет обычая аплодировать. Просто… когда я тоже глянул вниз, то ни одного лица не увидел. Только спины.

Здесь принято кланяться.

По-настоящему я пришел в себя уже в фургоне. Устроил Дару поудобнее на сене, стянул с нее левый сапог и только взялся за правый, как полог откинулся.

– Не помешаю?

Это был давешний старикан, тот, что подходил к нам вначале, вместе с девицей. И в руке у него была здоровенная глиняная кружка, от которой пахло так… я сглотнул и едва слюной не подавился.

– Не помешаете, – говорю. – Только на будущее… вы б, дедушка, хоть о борт постучали. А то ведь неприятность могла получиться.

Да еще какая. Я и сам не понял, как вышло, – но когда я на его голос развернулся, пистолет уже в руке был. Причем, что характерно, с патроном в стволе и на боевом взводе.

– Учту непременно, – весело улыбается старик. – А пока вот, предложи-ка сестренке своей отвару целебного. Сам-то, небось, не озаботился… вы, молодые-горячие, все торопитесь, спешите… ты ведь и не знал про отварчик-то, а? Как тебя там?

– Сергей. А она…

– Лана. – Принцесса было привстать попыталась, но мы со стариком одновременно, не сговариваясь, обратно в сено ее толкнули.

– Сергей и Лана, значит, – щурится старик. – Что ж… хорошие имена. Ну а меня Кианом кличут. Иногда, – ухмыляется он, – я даже и отзываюсь. Если расслышу, хе-хе-хе. Старый, уши плесенью заросли… так что, – разворачивается он ко мне, – того, что ты, Сергей, играл, до меня едва половина долетала. Но, скажу тебе, и половины той было много больше, чем от иных – целого.

– Мастер…

– А девонька, лежи, лежи… хоть сейчас-то не торопыжничай. Отварчик мой пей… он хороший, отварчик-то… да, вот молодчинка-то… до дна. Ну что за девулька – чистое золотце.

– Мастер Киан…

– Ты полежи, полежи, – пробормотал старик, небрежно так повел своей сухонькой ладонью перед лицом принцессы – и ловко так подхватил чашку, прежде чем она о пол фургона брякнулась.