Отрок. Ближний круг (Часть 7-8) - Красницкий Евгений Сергеевич

Факты, сэр, факты! Что вы еще знаете? Настену привела в Ратное бабка, судя по возрасту лекарки, лет тридцать назад. Мать Настены сожгли по наущению попа… Это где же в Погорынье такие крутые попы тогда были? А нигде! Огнева еще не было, Хуторов боярина Федора тоже. Значит, пришла издалека и угодила не куда-нибудь, а в единственное христианское поселение на огромной территории, да еще так вовремя, словно специально случая дожидалась! Случайно такое бывает? Да ни в жизнь! Но допустим… Стоп! Пострадавшая от христиан к христианам же и приходит? Абсурд, позвольте вам заметить! Значит, неслучайно!

Так, так, так, сэр. Интересно, а Нинея здесь, когда объявилась? Не знаю, такое ощущение, что волхва жила здесь всегда. Но она же сама рассказывала, что в Европах обреталась — в Богемии аж целой графиней была, потом, вроде бы, в Польше… Что еще вы, про то время знаете? Тридцать лет назад — 1095 год… Крестоносцы Иерусалим еще не взяли… Блин, не отвлекаться! Ратное примерно в это же время на нынешнее место переезжало. Что нам это дает? Увы, ничего. Что еще? Было что-то такое… да! Ратнинская сотня, примерно в те же времена, капище разнесла на нынешних землях Журавля, девок тогда себе кучу надыбали… несколько волхвов мочканули.

А что, если ратнинские чудо-богатыри тогда грохнули какого-нибудь центрового древлянского или дреговичского волхва? Они же там не разбирались, мели всех подряд. Освободилась нехилая вакансия и бабка Настены рванула сюда, а место уже оказалось занято — Нинея нарисовалась! Старуха обломалась, но не отчаялась — осела по соседству. Возможно рассчитывала ратнинскую сотню на Нинею натравить? Но не натравила почему-то. Из-за того, что Ратное в тот раз переезжало по-тихому, без битья морд и посуды? Или Нинея уже успела покорешиться с Журавлем и старухи не решились стравливать мужиков, потому что победа могла оказаться пирровой? Потом, правда, Нинея с Журавлем поругались, но и настенина бабка померла.

Это все предположения, сэр, но предположения, согласитесь, обоснованные. А дальше? А дальше еще интереснее! Соперницы действовали почти синхронно: Настена завоевала в Ратном авторитет, даже какие-то странные отношения с Буреем установила, а Нинея умудрилась загрузить старостихе Беляне информацию об относительно близком родстве. То есть, обе постарались наладить добрые отношения с ратнинской сотней.

Потом Нинее крепко не повезло — вымерла во время эпидемии вся весь. Потом повезло — нашелся в лесу под елкой мальчик Миша с необычными способностями. Подобрала, подлечила, обаяла… Синхронно и Настена мальчика Мишу заценила и обласкала. Вплоть до сексотерапии, хотя, по правде говоря, сэр, тут имеются некоторые сомнения. Что дальше? А дальше мальчик Миша собрался обзавестись собственной армией, университетом и промышленной базой. Нинея подсуетилась и обошла соперницу на полкорпуса — поселила мальчика Мишу со товарищи под своим крылышком, да еще и кадровую базу обеспечила. Настена же только и смогла, что Юльку командировать…

Исходя из вышесказанного, позвольте полюбопытствовать, сэр, а не лох ли вы, которым все, кому не лень, крутят, как хотят? Только не Юлька! Ее неискренность вы бы почувствовали при „слиянии“. Да и Красава ребенок еще, бабка ее только в темную использовать может.

Эх, жизнь наша… вот так ляпнет какой-нибудь Мотька пару слов, а из этого такая мозаика складывается — хоть стой, хоть падай».

Новоиспеченный председатель Совета Академии Архангела Михаила энергично потер лицо ладонями и покивал стоящему на столе бронзовому лису, словно живому собеседнику.

— М-да, любезнейший мистер Фокс, интересно ЗДЕСЬ. Учебник истории почитаешь — феодальная раздробленность, расцвет культуры и искусств (правда, без науки), борьба народных масс за лучшую долю. И все. Потом, правда, в связи с разворотом генеральной линии на сто восемьдесят градусов, народные массы из учебников исчезают, зато святые подвижники начинают табунами ходить. А на самом деле! Какие страсти, какие сюжеты! Шекспиру не снилось!

Через болото шли пешими, ведя коней в поводу и строго соблюдая направление, обозначенное вешками, установленными Стервом и Яковом. Доспехи, обувь и штаны погрузили на конские спины, а рубахи закатали почти до подмышек — Стерв обещал, что нигде глубже, чем по пояс, не будет. Совсем тихо идти не получалось — плеск воды и фырканье коней постоянно дополнялись звонкими шлепками по голому телу — комарье заедало, норовя впиться в самые интимные места, при обычных обстоятельствах для укусов недоступные. Не поход, а сущая пытка.

Мишка шел замыкающим, перед ним маячили крупы сразу двух лошадей, которых вел Матвей. На одной лошади он, как и все, вез свои вещи, а на другой лекарский припас и пару носилок, одинаково пригодных и для того, чтобы тащить их в руках, и для того, чтобы подвесить между конями — береженного Бог бережет. Было бы гораздо спокойнее, если бы Матвея в поход собирала Юлька, но она убралась из крепости после конфликта с Мишкой. А конфликт получился знатный — отнюдь не мелкая ссора.

Ох, и скандал закатила Юлька Мишке, на следующий день после первого заседания Совета Академии Архангела Михаила, за «снятие заклятья с Матвея»! Хорошо, что дело было не на кухне, не то для посуды гнев юной лекарки обернулся бы массовым истреблением. Мишка в тот день узнал о себе очень много нового и интересного: и дурак — мозги в жопе, и урод — морда шпаренная, и злодей — едва несчастного Матвея не сгубил, и богохульник — с крестом на шее (подумать только!) посмел заклинания творить, и мерзость христианская — посмел светлую богиню Макошь обидеть, и без пяти минут покойник — умудрился еще и богиню смерти Морену оскорбить, и вообще, пес смердящий, искусавший руку, вскормившую его.

Ответить на все эти инсинуации, конечно, было что, например, что мозги в указанном месте не произрастают, что дефект внешности не врожденный, а благоприобретенный, и вообще: причем тут Морена в купе с собачьим амбре? Однако Мишка предпочел помалкивать, дожидаясь, пока Юлька выпустит пар и, время от времени, пресекая попытки подружки заехать ему по физиономии. Юлька в гневе была страшна и, запросто, могла дополнительно подкорректировать многострадальный мишкин экстерьер.

Наконец, после очередного перла женской логики: «Да что ж ты молчишь, истукан? Не смей мне перечить!» — в словесном потоке образовался разрыв, в который Мишка покладисто вставил:

— Да, благодарствую.

— Что «да»? — не поняла Юлька. — Совсем рехнулся?

— Благодарствую за добрую весть. — Пояснил Мишка. — Раз ты здесь, то значит, Матвею ничего не угрожает, иначе ты от него не отошла бы.

— Много ты понимаешь!

— Понимаю мало. — Снова изобразил покладистость Мишка. — Но догадываюсь о многом.

— И о чем же ты догадываешься? — Юлька саркастически прищурила один глаз, словно прицеливаясь в дурака, урода, злодея и прочая, и прочая.

— А о том, что мужчины Макоши не служат, так что, прислужника я отнял не у светлой богини, а у тебя и тетки Настены, а Морена, если и обиделась, то не на меня, а на вас — это вы у нее Матвея умыкнули, как телка с привязи.

Насчет Морены Мишка ляпнул наугад, только потому, что ее помянула Юлька, да еще в результате смутной догадки, что психику парню вполне могли попортить именно адепты этого зловещего персонажа языческого пантеона. Ляпнул наугад, но попал, судя по всему, точно.

— Ты… — Юлька втянула в себя воздух и… вместо продолжения последовала пауза.

«Туше, сэр Майкл! Мисс Джулии крыть нечем. Сейчас либо ругаться продолжит, либо тему резко сменит — ее коронный прием, когда разговор не туда, куда надо, сворачивает».

— Ты еще и врун! — тут же подтвердила предположения Юлька. — Ни одному твоему слову верить нельзя!

— Это еще почему?

— А ты, еще когда, мне стихи боярина Александра перевести обещал? А? Вот и верь тебе после этого!

«Гот дэм, сэр, это уже переходит всякие границы! Пушкина она желает послушать!»

— Да пожалуйста, слушай:

— Ты это к чему? — подозрительно поинтересовалась юная лекарка.

— «Предполагаем жить, и глядь — как раз — умрем»? Это к тому, что ни одна серьезная затея не заканчивается так, как предполагалось в начале. Летят за днями дни и каждый час что-то в бытии нашем меняет, поэтому к сроку, когда затея дает результат, все вокруг делается немного другим, чем было в начале. А изменяется явь, в том числе и от осуществления задуманного.