Принцесса для сержанта - Уланов Андрей

Поначалу я без особой цели брел. Куда глаза глядят – благо, уж чего-чего, а пищи для глаз вокруг имелось просто немерено. На каждой ветке что-то свое, особое.

А потом услышал музыку.

Не ту, что за ужином наигрывала. Там чередование шло, грустно-весело, а эта мелодия вся в одном стиле шла. И подобрать ей соответствие из прошлого – классика в стиле Моцарта или, скажем, народные испанские мотивы – лично я не сумел. Другая она была. Красивая – и непривычная.

Думаю, попытайся на звуки пойти кто-нибудь без моей подготовки, в смысле – не разведчик! – мигом бы заблудился, да так, что с рассветом гостеприимным хозяевам пришлось бы поисково-спасательную экспедицию организовывать. А я – сумел, хоть и минут сорок поблуждать по дворцовому лабиринту пришлось.

Зато когда выбрался на нужный ярус и огляделся, сразу обо всем на свете забыл!

Это была лужайка. Большая круглая лужайка, трава в полвершка, мягкая даже с виду и подстрижена так ровно, словно за каждую выступающую травинку садовника здешнего грозились как врага народа упечь лет на двести пятьдесят.

Впрочем, трава – это ерунда, мелочи. А по-настоящему важным было то, что на этой траве были два эльфа. И не просто стояли – танцевали!

Я сегодня уже вспоминал насчет здешних танцев – уж больно старательно мне их все, хоть одним глазком видевшие, «рекламировали»! Теперь вот и сам увидел…

Танец у них был на танец почти не похож. В смысле – на привычный для меня танец не похож. Пожалуй, больше всего это смахивало на мотыльков. С учетом факта, что из одежды у обоих эльфов имелось лишь нечто многослойное, очень воздушное или просто прозрачное…

А еще я почти в первые секунды понял: как же правы были те, кто говорил: словами этого не передать. Ну нет таких слов, в природе нет, что у меня, что у любого другого…

Ведь… вот берете поговорку: «лучше один раз увидеть, чем сто – услышать», и домножаете ее окончание… ну, скажем, на тысячу. Это я впа-алне серьезно говорю. Я – видел. Сидел по-турецки, поджав ноги, на той самой лужайке, слушал краем уха музыку и смотрел во все глаза, словно зачарованный. Хорошо еще, челюстью отпавшей дерн насквозь не прошибло, до нижних веток, а то и до корней.

Сидел… и вдруг ко мне на плечо что-то опускается. Что-то типа руки.

Оглядываюсь… и облегченно перевожу дух. Я-то уже боги знают что себе напридумывал – а тут всего лишь ее высочество Дарсолана.

– Красиво, правда?

– Не то слово.

* * *

К Эррилину на прием попасть оказалось легче легкого – я просто поймал в коридоре первого же встречного эльфа за рукав и вежливо так попросил к королю отвести, по важному и срочному делу. Товарищ одиннадцатый, судя по вытянутому лицу, поражен был столь бесцеремонным обращением до кисточек ушей не хуже, чем пулей разрывной, но просьбу выполнил. Правда, всю дорогу до королевских покоев на рукав косился с таким видом, словно там отпечатки моих пальцев фосфорной краской горели.

К королю мы попали в разгар утреннего туалета. То есть сидел король Эррилин, весь из себя веселый, в кресле-раковине перед большой лужей в стене, а вокруг него сразу трое прыгало, с ножничками, пилочкам и кисточками. Знаю, что бредово звучит, но хоть режьте меня: именно лужа это была, верней, даже озерцо небольшое – только вот взяли как-то это озерцо, набок поставили и в стену вмуровали. А рыбки всякие, кувшинки как плавали, так и плавают себе. Словно в аквариуме – но покажите мне такой аквариум, где рыбы сквозь боковую стенку мошек хватают... и при этом по воде круги расходятся.

Магия…

При виде меня их лучезарное величество сразу улыбаться перестал. Махнул парикмахерам – те вмиг испарились, вместе с проводником моим. Я начал было рот открывать… король на меня цыкнул, подкрался аккуратно так «кошачьим шагом» к двери, ладонями там чего-то поколдовал и лишь затем ко мне поворачивается.

– Вот теперь, – говорит, – я готов слушать тебя, Сергей.

Изложил я королю свои вчерашние размышления по поводу активизации контрразведывательной деятельности противника – и того, чем эта самая активизация могла быть вызвана. Честно говоря, речь довольно сумбурной получилась, да и скачущей с пятого на десятое, хоть я ее и репетировал мысленно все утро. Но главное их лучезарное количество уяснил.

А уяснив, крепко задумался. Минут на двадцать. Я даже начал прикидывать потихоньку – самому отойти или позвать кого, поклянчить, чтобы хоть пару бутербродов соорудили. Пришел-то я еще до завтрака, ну а вчерашние салатики особой роли в пузонаполнении сыграть не могли при всем желании.