А. С. Секретная миссия - Бушков Александр

– Нам потребуется помощь, – сказал Пушкин решительно.

– Можно точнее?

– Вы поможете найти и деревушку, и склеп, – сказал Пушкин, чуть подумав. – Кроме того… я хотел бы захватить этого субъекта, посланца графини, и побеседовать с ним по душам. Вы понимаете, что все услуги будут оплачены…

– Лошадей и карету – с полным удовольствием, – сказал Лукка, не раздумывая. – А что до посланца… Не думаю, что это удачная мысль. В чем вы можете его уличить? В том, что он заполночь обосновался в захолустной корчме?

– Можно дождаться, когда ваш Пьетро вернется с добычей. И потом уже захватить на горячем. Я плохо знаю тосканские законы, но они, несомненно, не– одобрительно относятся к грабежу склепов, пусть даже и заброшенных…

– Вот тут вы правы, – со вздохом сказал Лукка. – Эти чертовы законники – тупой народ, сплошь и рядом не способны понять разницу меж уголовно преследуемым гробокопательством и благородной наукой археологией…

– Вот видите. Значит, попробовать не грех.

– Только без меня, – решительно сказал Лукка. – И на сей раз не звените золотом в карманах. Карету я вам дам. Надежных проводников предоставлю. Но ни я сам, ни мои молодцы ни в какие события замешаны быть не должны. Вам проще, синьоры. Вы в любой момент, как пташки перелетные, можете сняться с места и упорхнуть за тридевять земель. А мне здесь жить и жить. Это мой родной город, я здесь добился определенного положения, тяжело будет лишиться всего…

– Ну, хорошо, – сказал Пушкин. – Я не требую от вас чересчур уж многого, спасибо и на том, что согласны сделать… Вот что. Строго говоря, что из себя представляют графиня де Белотти и князь Карраччоло? Есть точные сведения, или все вновь сводится к жутким легендам?

– Как вам сказать… Точных сведений и впрямь не имеется. Одни только россказни. Знаете, как это бывает – никто не знает ничего толком, но любой прекрасно осведомлен, что эта парочка продала душу тому купцу, что не к ночи будь помянут. Или вы не верите, что они…

– Верю, – сказал Пушкин. – Есть причины верить…

– Вот видите… Понимаете, синьор Алессандро, никому, в общем, и нет нужды знать эти ваши «точные сведения». Ну зачем? Выгоды от этого никакой, одни возможные неприятности. Вы полагаете, в вашей стране такой вот парочке надоедали бы соседи, стремясь выяснить, какими именно чернилами они подписывали уговор с тем, который… или интересовались бы, что те еще намерены наворожить? Ага, молчите… Разное болтают. Говорят даже, что графиня на самом деле – своя собственная прабабушка, которая все это затеяла ради вечной молодости. Мол, у нее есть в палаццо часы, которые идут в обратную сторону, и механизм нужно регулярно питать человеческой кровью, а если этого не сделать, графине – конец… Ну, а про князя болтают втихомолку и того похлеще.

– И – что?

– И – ничего, – сказал Лукка. – На дворе вы, должно быть, слышали стоят времена просвещения, материализма и прочих рациональных веяний. Это лет триста назад любой полицейский без зазрения совести забарабанил бы в дверь и рявкнул: «А ну-ка, где тут у вас колдуют?!». Нынешние на такое не способны, побоятся стать всеобщим посмешищем.

Барон вмешался:

– У этого есть и оборотная полезная сторона, сдается мне. Ни за что не побегут в полицию ваши графини с князьями, если мы им крепенько хвост прищемим на какой-нибудь ворожбе…

– Совершенно верно, – сказал Лукка с легкой улыбкой. – Ни за что не побегут. Они просто-напросто ответят по-своему, и начнется такое, что дай вам Бог ноги живым унести… а вот в полицию по поводу этих напастей вы тоже ни за что не пойдете.

– Не будем о постороннем, – сказал Пушкин. – Давайте поговорим о деталях…

Глава четвертая

Перстень из склепа

Провожатый – чьего имени они не знали и не стремились узнать – шел в паре шагов впереди, время от времени останавливаясь, замирая в совершеннейшей неподвижности, чутко прислушиваясь, и тогда они вели себя точно так же. Но вокруг не было ничего, способного представлять угрозу. Стояла душноватая тишина, пахнущая как-то иначе, совершенно не по-русски, почти полная луна заливала окрестности безмятежным серебристым сиянием, и тени росших повсюду невысоких пиний чернели предельно четко, а между деревьями кое-где лежал совершеннейший мрак, там, где несколько теней сливались в одну. Порой под ногами похрустывали сухие веточки, и всякий раз это казалось выстрелом, на миг заставлявшим обрываться сердце.