Князь - Мазин Александр

Воротам эти камни оказались что слону дробина. Тогда Лют велел перенести огонь на стены. Ущерб вышел незначительный. Защитники в ответ разбили пару русских камнеметалок собственными орудиями.

Печенеги тем временем дограбили окрестности, заскучали и стали потихоньку отбывать к родным кочевьям.

Ко времени появления хакана с гвардией, «богатырей»-цапон под крепостью осталось тысяч семь. И еще Лют со своей полутысячей. По мнению Люта, их было вполне достаточно, чтобы поиграть с хаканом в веселую игру «кто кого». Но копченые дали деру, едва завидев впереди сверкание кольчуг исламских наемников. Те, в свою очередь, преследовать печенегов не стали, даже не из осторожности перед обычной степной тактикой заманивания, а потому что тяжелой коннице гоняться за легкой бессмысленно. Пожгли Лютовы машины и вошли в крепость.

То есть формально осада все еще продолжалась, но теперь ворота крепости были большей частью открыты, и из них время от времени выезжали всадники и шугали все еще болтавшихся поблизости копченых. Еще Йосып разослал гонцов, приказывая своим подданным в очередной раз подниматься на защиту своего хакана. Большая часть гонцов была перехвачена, письма Люту прочли. Были они грозные, но вряд ли пробудили бы в подданных воинственный пыл. Есть у некоторых правителей такой обычай: сначала ободрать свой народ как липку, а потом взывать к патриотизму. Иногда, конечно, это срабатывает, но не в данном случае.

Не пришло под стены Саркела грозное хузарское ополчение.

Пришел князь Святослав.

– Основательный город! – с уважением сказал Икмор, глядя на многосаженные стены. – Ромеи ладили, не иначе.

– Вот и хорошо, что ромеи, – одобрил Святослав.

– Что ж тут хорошего? – удивился воевода.

– А поучимся, как такие стены ломать, – сказал великий князь киевский. – Нам это умение скоро пригодится.

Но обучаться ломать стены самостоятельно Святослав не собирался. Для этого дела он, как оказалось, пригласил опытных инструкторов. Через три дня Духарев отправился их встречать.

То были ромейские инженеры из Херсона. Дальновидный киевский князь еще до похода на Кавказ договорился насчет специалистов с Калокиром и хорошие деньги за них посулил. Сын херсонского протевона не обманул, и к условленному сроку километрах в трех от Саркела ошвартовался корабль, на котором прибыли византийские военные инженеры со всей необходимой снастью: инструментами и железом. Древесины в этой местности было довольно. Треть русских дружинников превратилась в лесорубов и плотников. Дело привычное, любой из них – хоть варяг, хоть полянин, хоть кривич – плотницкому делу наследственно обучен. Однако работа эта потребовала времени, и подготовка к штурму закончилась лишь в середине сентября. Все это время хакан со своими гвардейцами отсиживался в крепости, и простым жителям Саркела приходилось регулярно просверливать в поясах новые дырочки: с продовольствием у осаждённых дела обстояли неважно. Но хакан и его гвардейцы кушали хорошо. Для них запасов хватало. Да и конинки они привезли немало. Конина – она калорийная. Заводных съели в первую очередь (все равно кормить нечем), но боевых в котел не спускали… пока. Кончится в городе зерно, придется и этих – на колбасу. Воины, предчувствуя такой вариант, заранее начинали роптать. Для араба боевой конь больше, чем жена. Друг. Как же можно: друга – в котел?!

Ситуацию в крепости русы более или менее представляли, дозорные каждую ночь таскали перебежчиков. Гузы за мзду спускали их со стены на веревках. Правда, среди невинных беглецов попадались гонцы хакана, так что приходилось эту публику «фильтровать». Икмор предложил развешивать гонцов на видных местах, чтобы подорвать боевой дух осажденных, но Духарев воспротивился. Пока посланцы Йосыпа по-простому лезут через стены, отлавливать их легко и приятно. Особенно приятно быть в курсе всех событий внутри города-крепости. А если хакан узнает, что его голуби прямо в суп летят, может что-нибудь позаковыристее придумать.

Глава двадцать третья

Осада

Собранные под руководством ромеев стенобитные машины отличались от тех, что делали сами русы, не только размерами и мощностью. В них чувствовалась технология. Каждый скреп, каждая кожаная растяжка – на своем месте. Если катапульты русов метали пудовые булдыганы с точностью плюс-минус пять саженей, то три ромейские стенобитки, пристрелявшись, клали снаряды в полутораметровое «пятно». Каждые пятнадцать-двадцать минут с ложки взвивался камень и с треском впиливался в кладку. Поначалу казалось – стене пофиг. Светлое пятно да немного каменной крошки – вот и весь результат. Но уже к вечеру стенобитки выгрызли в кладке заметную щербину. Кроме стенобиток ромеи собрали и другие штуковины. Например, «черепаху»: что-то вроде длинной избы на колесах со спрятанным внутри тараном – подвешенным на цепях древесным стволом с железной «бараньей головой». «Изба» эта вмещала до пятисот человек, была втрое длинней, чем ширина рва, могла выдержать удар сброшенного со стены пудового камня и защитить от горящей смолы, масла и прочих «гостинцев», которыми защитники могли потчевать осаждающих. Еще были три складные осадные башни. С помощью сотни лошадей они могли подниматься на высоту крепостных стен, выталкивая вперед и вверх тридцатиметровую перемычку-коридор, из которой, по замыслу инженеров, воины могли прыгать прямо на головы защитников. В общем, много разных диковин произвела на свет ромейская конструкторская мысль за тысячелетия непрерывных военных игрищ. Русы творчество ромеев оценили, но, посовещавшись, решили пока ограничиться стенобитками. Ибо инженеры честно предупредили: из трех башен хорошо если одна устоит. А какая не устоит, убьет и искалечит всех, кто окажется внутри или поблизости. Аналогичную характеристику получили и другие машины ближнего действия. В процессе их использования не менее половины атакующих гибнет. Это нормально… для ромеев. Но Святослав не собирался отправлять в Ирий половину своей дружины. Русы – не ромеи. Поэтому князь велел пока ограничиться стенобитками, но использовать их на полную катушку круглые сутки.