Метро 2033. Хозяин Яузы - Калинкина Анна

© Д.А. Глуховский, 2014

© А.В. Калинкина, 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Рельсы. Шпалы, шпалы, шпалы. Тусклые лампочки под потолком туннеля почти не освещают путь. Двое идущих отбрасывают длинные тени. Те начинают жить своей жизнью, беспорядочно мечутся, словно пытаясь убежать. А может, наоборот – наброситься? А может, это уже не тени? Так вот откуда взялось выражение «бояться собственной тени».

Что там валяется сбоку у стены? Тряпье какое-то, что ли? Запах уж больно противный. Ой, оно шевелится! Да нет, это просто крыса. И не одна. Что их здесь привлекло? Догадаться нетрудно – это не просто тряпье, это чьи-то бренные останки.

Брось, не смотри. Чего ты там не видел? Не все ли тебе равно, отчего он умер, этот неизвестный? Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся. Или думаешь, что это кто-то из знакомых? Скорее всего, бомж какой-нибудь, у нас на станции вроде за последние несколько дней никто не пропадал. Хотя кто его знает?

Впрочем, ты прав – лучше посмотреть. Знаешь, я слышал, что она снова объявилась тут. А если так, то лучше бы знать об этом заранее и не ходить по одному, потому что кому же хочется быть найденным с перерезанным горлом, с отрезанным ухом и отрубленным мизинцем. Говорят, она всегда отрезает своим жертвам ухо и мизинец. Что, руки объели крысы? Тогда голову осмотри. И нечего огрызаться – ты же сам за это взялся. Оставил бы мертвого гнить спокойно, так нет, тебе посмотреть захотелось. Тогда уж и уши проверь – оба ли на месте?

Как – не получится проверить? Нет уж, назвался груздем, так не чирикай. Что тебе стоит голову осмотреть? Ну как? Не хватает уха? Говори громче, я не понял? Вообще нет головы?

Слушай, пойдем скорее. Если тут морлоки поработали, это еще хуже. С отрезанным ухом валяться обидно, но если эти твари нас догонят, то одни косточки оставят – потом и не узнает никто. Слышишь, сзади какой-то шорох?.. Ну тя к черту! Ты как хочешь, а я побежал…

Ждать пришлось долго, но терпения Федору было не занимать. И он дождался. Сначала был свет в туннеле. Затем – нарастающий грохот. И наконец, показался поезд. Проезжая вдоль платформы, он постепенно снижал скорость. Федор на всякий случай сделал шаг назад, его обдало теплым ветром, в котором ощущался запах нагретой смазки и чего-то кислого. «Повеяло ароматом туннелей», – подумал Федор. Поезд затормозил. Но света в вагонах не было, не видно было и пассажиров. Двери медленно начали открываться, Федор сделал было шаг вперед – и замер. За разъезжающимися створками оказалась чернота, в которой кто-то был. Невидимка притаился в вагоне, подкарауливая его. «Я так долго ждал, когда придет этот поезд, – подумал Федор. – Я должен успеть». Но ноги словно приросли к полу. «Туда нельзя, а то плохо будет», – шепнул инстинкт. «Если упустишь этот, следующего можешь не дождаться», – твердил рассудок. И Федор непослушными ногами сделал шаг, другой, чувствуя, как липкий пот стекает у него по спине. И вновь застыл на месте, не в силах решиться. В вагоне раздался какой-то шорох, или это ему показалось? Застыл состав на рельсах, застыл человек на платформе в безмолвном ожидании. Но наконец, словно у невидимого машиниста лопнуло терпение, створки дверей со стуком сошлись, и поезд тронулся с места, быстро набирая скорость. «Стой», – закричал, опомнившись, Федор. Но поезд уже скрылся в туннеле. А он остался один, теперь уже навсегда. Единственный шанс был бездарно упущен. «Если бы я успел, я мог бы узнать… Да, но не слишком ли велика цена? Но что толку теперь об этом думать – поздно. Я струсил, я не успел на поезд. Другого не будет».

И тут Федор проснулся. Во рту пересохло, он весь был в поту. Рядом тут же пошевелилась Вера, уловив его движение.

– Чего ты? – спросила она. – Ты опять кричал ночью. Снова тот сон, да?

– Попить дай, – велел он. Вера тут же сунула ему пластиковую бутылку с водой – та была невкусной, теплой, отдавала ржавчиной. В палатке было душно.

– Федя, – жалобно позвала она, приподнявшись на локте, разглядывая его в полутьме. – Не ходил бы ты никуда на этот раз. Предчувствие у меня.

– Какое, к черту, предчувствие? – буркнул Федор.

Очень не любил он этих ее глупостей. Возможно, потому, что в глубине души и сам был немного суеверным. Да еще опять этот проклятый сон! Поезд был его навязчивым кошмаром. Он почти никому не рассказывал об этом, но Вера знала. Она думала, что Федор еще в детстве, наверное, наслушался баек про поезд-призрак, которые рассказывали в метро чуть ли не на каждой станции. А может, чуть не попал под дрезину. Как бы там ни было, сон этот Федор видел время от времени – и каждый раз, как правило, вскоре после этого случалась с ним какая-нибудь гадость. Хотя вполне возможно, что связь между сном и невезухой существовала только в его воображении, потому Федор старался дурным мыслям воли не давать и Верины причитания тоже слушать не любил. Впрочем, предчувствия появлялись у Веры чуть ли не перед каждым его уходом.

Сон был таким отчетливым, что Федор помнил даже запахи оттуда, даже ощущение теплого дуновения на лице. Может быть, то были какие-то детские воспоминания двадцатилетней давности – в те далекие времена настоящие поезда в подземке еще ходили регулярно, метро работало как отлаженный механизм и сбои случались редко. Но после Катастрофы оно превратилось в убежище для остатков населения огромного города, что потихоньку разрушался наверху. Поезда навсегда застыли – на путях, в депо. Некоторые из них растащили по частям для хозяйственных нужд. И лишь дрезины иногда носились от станции к станции, перевозя пассажиров и грузы.

Большие черные глаза Веры налились слезами – он не столько видел это в полутьме, сколько догадывался. Федор раздраженно хмыкнул. Вера откинула с лица спутанные черные волосы, потянулась поцеловать – он поморщился.

– Ну полно тебе, сколько раз ты уже это говорила – и все нормально было. Чего ты меня хоронишь заранее, – тут новая мысль пришла ему в голову: – Ты это, знаешь что, – пробормотал Федор, отхлебнув воды из бутылки и промочив рубаху на груди, – если я не вернусь, отдай Рыжему мое ружье – я ему обещал.

– Да что ты несешь-то? – вскинулась тут же Вера.

– Да черт его знает, муторно мне как-то, – пробормотал Федор. – Так отдашь ружье-то?

Видно было, что Вера хотела возразить, но пересилила себя.

– Как скажешь, Феденька, – женщина прижалась к нему, потерлась носом о плечо. – А лучше б ты остался. Что ж со мной будет, если не вернешься?

– Другого себе найдешь. Ну ладно, шучу, шучу, – фыркнул он, уловив ее негодующее движение. – Да только если баб слушать, пришлось бы так и сидеть на одном месте. Ты что, хочешь, чтоб я совсем от скуки загнулся тут?

– Да что ж ты меня так мучаешь? Знаешь ведь – не нужен мне никто другой.

Это было похоже на правду и это было странно. Вера действительно пристала к нему («Прилипла, как смола к подошве», – подумал Федор), то и дело уверяла его, что он – ее последняя любовь. Может, оттого и прикипела так – чувствовала, что ее время стремительно уходит. Готова была обихаживать его и баловать – лишь бы остался с ней.

Федор появился на Китай-городе пару лет назад и сначала вовсе не думал, что задержится здесь надолго. Ему больше хотелось бы осесть на одной из кольцевых станций, стать гражданином содружества Ганзы. Но богатевшая благодаря выгодному положению Ганза вовсе не стремилась принимать чужаков – получить там постоянную прописку было очень трудно. В Полис, государство, расположившееся на «Библиотеке им. Ленина» и соединенных с ней переходами станциях, где заправляли военные-кшатрии и ученые-брамины, ему отчего-то не хотелось. Федор считал, что там не сможет развернуться, – там прежде всего ценились знания, книги, а в них Федор разбираться не умел, хотя слышал, что некоторые сталкеры этим промышляли (взять хоть легендарного Бумажника, сокращенно – Бума). Но для Федора тайной было, почему за одну неказистую с виду книжонку кшатрии готовы отвалить немерено патронов, а на другую, толстую, хорошо сохранившуюся, в красивой обложке, только глянут пренебрежительно и качают головами – в топку, мол.

Четвертый Рейх, занимавший Тверскую, Пушкинскую и Чеховскую, ему и подавно не подходил – Федор в политику предпочитал вообще не соваться. Оставались небольшие конфедерации где-нибудь к центру поближе. А на Китай-город, где к власти пришли бандиты, занесло Федора случайно, и жить здесь он не планировал сначала. Но потом задержался – из-за Веры.