Сага Смерти: Мгла - Левицкий Андрей

— А тот человек внизу? Монолитовец в пузыре?

— Девочка, тебе будет неприятно узнать это.

Она поморщилась.

— Нет уж, говори. Я хочу знать все.

— Человек — будущая пища для головастиков. Когда самка уплывет делать себе кокон, она захватит его с собой. К тому времени он уже затихнет.

— Умрет?

— Кокон полностью его в себя втянет. Когда вылупятся головастики, первое время тело будет для них пищей.

Снаружи ничего не менялось: немного успокоившиеся бюреры все так же сновали вокруг ведьмы, а она торчала на месте и мрачно пялилась на мастерскую. Вторая все не показывалась, как и та, что пыталась открыть люк.

— Ты был прав, — сказала наконец Катя. — Лучше бы я не знала этого.

На самом деле я не сказал ей всю правду. Пиша для головастиков оставалась живой — водянистый кокон состоял аз каких-то особых веществ и консервировал тело. Человек или животное впадали в транс, но не гибли. Не знаю, может, жертва не чувствовала боли, хотя все еще оставалась жива, когда головастики начинали жрать ее, — и, возможно, понимала свое положение. Это вызывало омерзение даже у меня, привыкшего к извращениям Зоны, что уж говорить о Кате, знавшей про них куда меньше.

— Почему так темно? — спросила она, высовываясь в окно. — Посмотри, до сих пор сумерки! Ведь уже за полдень. Это из-за тумана?

Я пожал плечами, глянул в окно, убедившись, что на скате пусто, пошел за шаром с шипами и цепью. Что они там затевают, куда делась ведьма? И где та, что отвлекала нас, пытаясь открыть люк? Хотя она-то могла погибнуть под обвалившейся лестницей, либо обломки придавили ее, ранили, и ведьма лежит в жиже, затопившей первый этаж, приходит в себя… но вот куда уползла вторая?

— Ведь мы ничего не можем сделать, наемник, — сказала Катя, будто прочла мои мысли.

Я опять стал наемником? Чем я теперь не угодил девчонке, из-за чего она опять изменила отношение ко мне? Наверное, это не зависело от моих поступков и слов, настроение рыжей менялось по каким-то неподвластным для мужчины внутренним женским законам.

— Ты слышишь? Мы ничего не можем сделать, да?

— Ничего, — сказал я, возвращаясь.

— Мы в ловушку попали, оружия нет, и с теми, кто нас окружает, справиться не можем.

— А этот твой артефакт? — спросил я, показывая на необычный контейнер, висящий на ее боку. — Какие у него свойства? Может, он как-то поможет…

— Нет, — резко ответила она. — Я не знаю, какие у неге свойства.

— Так доставай, узнаем.

— Нет! Мне нужно передать его в целости и сохранности.

— Для этого самим надо оставаться в целости и сохранности, — проворчал я, поигрывая цепью, прикованной к шару с шипами. Рыжая, переступив с ноги на ногу, сдула с лица прядь волос. Чего это она так занервничала при упоминании артефакта? Что-то странное с ним связано, тайна какая-то, нутром чую…

— Вообще-то есть еще один способ, — произнес я задумчиво. — Хотя… Нет, на самом деле нет у нас никакого выхода.

— Какой способ?

— Огонь.

— Огонь? При чем тут…

Я взглянул на нее.

— Красавица, если ты в Зоне хочешь выжить, то должна тактике учиться.

— Я и учусь! — огрызнулась она. — Постоянно учусь. Ну так что, наемник?

— Ты называешь меня то наемником, то Алексом. Выбери наконец что-то одно. Мы можем поджечь дом.

— Поджечь? — растерянно повторила она.

— Да. Бюреры сразу разбегутся при виде такого сильного огня. Да и ведьмы не полезут в него. Надо будет ждать на чердаке до последнего, когда уже невозможно дышать станет, а тогда вылезать в люк или в окна. Спрыгивать, факелами махать и прорываться сквозь толпу. Ну и бежать к той насыпи, которую ты в тумане углядела.

— Но они за нами погонятся.

— Конечно.

— По болоту, то есть по своей территории. Где они знают, наверное, каждую травинку. И двигаются быстрее людей, ловчее. Тьфу! Глупый план, наемник. Во-первых, можем сгореть. Во-вторых, нам не пробиться сквозь них, хотя бы и с факелами. В-третьих, даже если не сгорим и пробьемся — они скоро догонят нас и…

— Вот потому-то я и сказал, что на самом деле выхода нет.

Катя стояла возле окна, озаренная тусклым холодным светом, сжимая и разжимая кулаки… И я не выдержал. Так уж на меня женщины действуют, особенно молодые и симпатичные, пусть и злые. Особенно если я их долго не видел, женщин, не общался с ними. Выпустив цепь, я шагнул к ней, обнял, прижал к себе так, что она сдавленно охнула. Рыжая ударила меня по плечу, в спину… а потом тонкие руки обвили мои плечи. Мы замерли, приникнув друг к другу, но не целуясь — просто прижавшись, закрыв глаза, и стояли так долго, пока снаружи не донеслось пронзительное «Квауууааа!», а следом — взволнованное чириканье карликов.