Рай беспощадный - Каменистый Артем

Орденов не хотелось. Откат пришел — колотила нервная дрожь, разум завывал от страха, вспоминая, сколько раз мимо прошла смерть, разминувшись на какой-то миллиметр. Один удар, пусть даже неловкий, не смертельный, но нанесенный деревянным мечом, и ты уже не просто раненый — ты умирающий. Этой паре несчастных еще повезло — один уже в агонии, второй тоже вот-вот отойдет. А Макс бы гнил долгие дни и недели, жалея, что не погиб сразу.

Пришел Снежок, начал раздавать склизкие комки липучки. Макс, обмывшись в море, заклеил рану, дождался, когда чуть подсохнет, и нанес еще один слой — для гарантии. Ему предстоит трудная дорога с заплывами через глубокие расселины — нельзя, чтобы морские хищники почуяли кровь. Он помнил рассказ Олега. Плохо, что липучка не обработана термически, и подсушена не на солнце, но некоторое время протянет.

Олег, кстати, держался лучше всех — протащив мимо уже раздетый труп гота, он насвистывал какую-то незатейливую мелодию, выглядя при этом умиротворенным, как кот, целиком сожравший индейку и мурлыкающий теперь на коленях у доброй хозяйки. Хотя, если вспомнить про ту травку веселую, то ничего удивительного — его сейчас, наверное, стадом ящеров не смутить.

А вот Максу хочется вскочить и со всех ног броситься в море. И бежать долго-долго, чтобы подальше удалиться от этого острова, пока опять не началось. Здесь и тритоны-динозавры водятся, и диксов толпы где-то шастают, и даже готы в доспехах забредают. Местная действительность огорчала все больше и больше — всего неделю назад он впал в шок после смерти Большого, а сейчас участвовал в убийстве пятерых ребят, и почти спокоен в итоге. Самое паршивое, что ни один из них, по сути, ничего плохого ему не сделал — они просто отказались поделиться водой.

Что же с ним дальше будет?…

Совсем озверел…

* * *

Труднее всего решался вопрос с ранеными — пришлось сооружать пару носилок. Метод изготовления был незатейлив — бамбуковые палки продевались в рукава футболок, с помощью травяных стеблей связывались поперечинами. Не слишком, наверное, удобно, но каковы возможности, таков и уровень комфорта.

Едва закончили со вторыми носилками, как умер парнишка, раненый в бок — видимо внутреннее кровотечение доконало. Тот, которому череп раскроили, отмучался еще быстрее, так что нести пришлось только смертника со сломанной ногой и, получается, половина работы впустую проделали.

Эгоистично, конечно, но Макса эта смерть порадовала — он понятия не имел, как они смогут дотащить двоих пострадавших и всю воду. У готов оказалось много бутылок, и ни одну не оставили пустой — все наполнили из промоины, сделав короткую вылазку в опасный район.

Носилки несли вчетвером, и было это непросто: у каждого за плечами корзина с бутылками; под ногами неровное дно, поросшее коварными коралловыми зарослями. Сломанную ногу зафиксировали громоздкой шиной из нескольких кусков бамбука, обмазанных все той же липучкой — универсальное средство на все случаи жизни. Как метко заявил Олег: "Бородавочник нас обувает, дает крышу над головой и лечит от любых болячек — начиная от насморка и заканчивая поносом".

Шли молча — на всех накатила усталость и апатия. Никто больше не обсуждал детали боя — возбуждение от схватки схлынуло. Зато лезли мысли о пропавших Додике и Нике — к последнему Макс уже успел привязаться. Ведь он со Снежком первые люди, которые встретились в этом мире. Потом вместе за мидиями ходили к цилиндру и в экспедицию к дальнему бую. Что с ним произошло — неизвестно. После первого нападения тритона его никто не видел. Оставалась надежда, что он выжил и будет ждать на рифах, возле оставленных вещей, но она не оправдалась.

Снежок мчался туда будто на крыльях и, увидев, что там никого нет, расплакался. Друга потерял…

Присев, угрюмо пожевали кокосовой мякоти. Хоть и лакомство, но без аппетита — механически, не чувствуя вкуса. Снежок даже не притронулся — постоянно посматривал в сторону берега. Ждал, все еще надеялся на что-то. Макс его почти возненавидел — и так на душе тошно, а тут еще этот мелкий трагедию устроил.

Когда Снежок истошно заорал, вскочил, начал размахивать руками, решил, что у того крыша поехала от переживаний. Но поднялся следом, взглянул в сторону ненавистного острова. И губы поневоле расплылись в улыбке — вдали, на мелководье, виднелась крохотная человеческая фигурка. Кто-то поспешно шагал к рифу.