1Q84. Книга 3 - Мураками Харуки

Аомамэ захотелось заплакать. Но слезы не капали. Она снова легла на кровать, приложила ладонь к низу живота и начала спокойно ждать, когда придет дремота, а с ней и сон.

Глава 18. Тэнго

Реальность там, где течет красная кровь, если кольнуть иголкой

— После того, как я очнулся в своей камере, в течение трех дней ничего не происходило, — сказал Комацу. — Я ел, что подавали, ночью засыпал на узкой кровати, утром просыпался и производил нужду в маленькой уборной с дверью с жалюзи, но без замка. На улице стояла жара ранней осени, но я ее не чувствовал — очевидно, комната была с вентиляцией.

Ни словом не обмолвившись, Тэнго слушал рассказ Комацу.

— Еду подавали трижды в день. В котором часу — не знаю. Потому что у меня забрали часы, а в комнате не было окна, поэтому день и ночь не отличались. Даже прислушавшись, я ничего снаружи не слышал. Наверное, и от меня во двор не доходил ни один звук. Куда меня привезли, я не догадывался. Только имел смутное впечатление о том, что это место где-то на отшибе. Во всяком случае, за те три дня, что я там был, ничего не случилось. Я не уверен, что это продолжалось три дня. Знаю только, что девять раз мне приносили пищу. Трижды гасили свет в комнате, и трижды я спал. Обычно мой сон неглубок и нерегулярный, но на этот раз я почему то без трудностей засыпал. Если подумать, странная история, но ты меня понимаешь?

Тэнго молча кивнул.

— Эти три дня я ни с кем не разговаривал. Еду приносил мне какой-то парень. Худощавый, в бейсбольной кепке на голове и белой маске на лице. В спортивном костюме с джерси и грязных теннисных туфлях на резиновой подошве. Еду приносил на подносе, которую забирал, когда я заканчивал есть. Тарелки были бумажные, нож, вилка и ложка — пластмассовые. Еда была пастеризованная, в банках, не очень вкусная, но такая, что можно есть. Подавали ее мало. Но я был так голоден, что съедал всё до последней крошки. Я сам удивлялся. Обычно у меня аппетита нет и я иногда вообще забываю о еде. Пить давали молоко и минеральную воду. Кофе и чая не было. Как и односолодового виски и свежего пива. Тем более сигарет. Да ладно! Ведь я приехал не в санаторий.

Словно вспомнив, Комацу вынул красную пачку «Marlboro», взял одну сигарету и прикурил от бумажной спички. Втянув дым глубоко в легкие, выдохнул его, а потом поморщился.

— Парень, который приносил мне еду, всегда молчал. Возможно, начальство запретило ему говорить. Он, конечно, принадлежал к мелюзге, которой поручают различные дела. Но, скорее всего, обладал навыками каких-то боевых искусств. В его осанке ощущались признаки такого обучения.

— И вы его ни о чем не расспрашивали?

— Потому что знал, что тот ничего не ответит, сколько бы я не спрашивал. Он молчал, как ему велели. Я съедал принесенную еду, выпивал молоко и, когда тушили свет, ложился спать. Когда свет в комнате зажигали, я просыпался. Утром приходил тот молодой парень, приносил электробритву и зубную щетку, а сам выходил из комнаты. Я брился и чистил зубы. После того он забирал обратно электробритву и зубную щетку. В комнате не было ничего, кроме туалетной бумаги. И не было ни душа, ни перемены белья. Об этом я даже не смел думать. Было зеркало, и я поэтому не испытывал особого неудобства. Но больше всего меня мучила скука. Ведь я проводил время в кубической комнатке с белыми стенами в одиночестве с утра до вечера, не перекидываясь ни с кем ни словечком. Равнодушный к сервису и еде, я, наркозависимый от печатного текста, не мог успокоиться. Но ни книг, ни газет, ни журналов не было. Так же, как телевизора, радио и игр. Я ни с кем не мог поговорить. Не оставалось ничего другого, как сидеть на стуле и смотреть на пол, стены или потолок. Я был в довольно странном настроении. Я шел улицей, когда меня схватили неизвестные типы и дали понюхать чего-то похожего на хлороформ, а затем куда-то увезли и поместили в комнату без окон. Как ни крути, непривычное положение. Такая тоска, что можно с ума сойти.

Некоторое время Комацу взволнованно смотрел на дым, поднимавшийся между пальцами, а потом стряхнул пепел в пепельницу.

— Наверное, они отправили меня на три дня в эту тесную комнату, чтобы подействовать на нервы. Они в этом хорошо натренировались. Научились, как сломить волю человека и поставить его на колени. На четвертый день после завтрака ко мне пришло двое мужчин. «Наверное, те же, что меня похитили", — подумал я. Нападение на меня был таким внезапным и неожиданным, что я даже не увидел их лиц. Но, присмотревшись к ним теперь, я постепенно вспомнил, как все произошло. Они затащили меня в автомашину, скрутили руки так, что казалось, сломают их, и приложили к носу и рту тряпку, смоченную каким-то лекарствами. Все время они молчали. Все произошло в одно мгновение.