Боевая единица - Каменистый Артем

Почти все опустили глаза, стараясь не смотреть в сторону руководителя. Ответа на этот вопрос ни у кого не было. Ланс тем временем продолжил:

– Вы вообще меня разочаровываете все больше и больше. Некомпетентность достигла таких масштабов, что даже Бровкин до сих пор не обнаружен, хотя уж чего проще? Этот человек не способен сидеть в тени, он должен был засветиться десятки раз, однако вы его не заметили. Как это могло получиться? Очень просто – благодаря вашему разгильдяйству. Господин Картыш, вы курируете многие объекты, в том числе и тюрьму. Скажите, вы закончили расследование на месте побега?

– Так точно! Нам удалось полностью проследить путь Бровкина до выхода из режимной зоны. Для этого пришлось поднять его личное дело, без него мы не могли быть уверены за некоторые моменты. Оказывается, он телекинетик, хотя и слабый, но даже минимальных способностей ему вполне хватило для вскрытия пары замков.

– Понятно. А что, неужели в камере не осталось никаких следов, по которым можно предположить, куда он направился после побега? Кто мог его укрыть или помочь?

– Никак нет, в камере не нашли ничего интересного.

– А искали?

– Так точно. Осмотрен каждый предмет кроме… кроме книги на столе.

– Что за книга?

– Во время пребывания в тюрьме Чапай всегда писал книги. Вот и сейчас он оставил очередной шедевр на столе. Это просто стопка исписанных листов, а сверху титульный с рабочим названием «Экстремальная проктология».

Собравшиеся откровенно заулыбались, кто-то хохотнул. Ланс бесстрастно уточнил:

– А почему никто не удосужился осмотреть эту… книгу?

– Там сверху лежала записка. В ней Бровкин предупредил, что если кто прикоснется к его книге, то на своей заднице узнает, что означает ее название.

– Понятно, – кивнул магистр. – Что ж, другого я от ваших людей и не ждал. Приступим к вопросу о мятежных гарнизонах. Для начала оговорюсь, что слово «мятеж» можно произносить только в нашем кругу, официально его факт мы не признаем ни в коем случае.

– Ты меня слышишь?..

– Нет, не слышат…

– Вот… опять…

– Не слышат…

– Холодно…

– Один…

– Опять один…

– И опять рядом…

– Ответь, ведь я маленький…

…

– Не слышат…

Проснувшись, Лина несколько минут бездумно смотрела в потолок. Она балансировала на тонкой грани между явью и владениями сновидений, как будто что-то не давало ей окончательно вернуться в реальный мир. Думая о себе странным образом как о постороннем человеке, она бесстрастно признала, что такое с ней первый раз. В Монастыре умели вбивать рефлекс поднимающегося солдата: вскакивая иной раз по тревоге, Лина, бывало, открывала глаза, уже успев наполовину одеться – тело двигалось само собой, будто на автопилоте. Вся казарма однажды долго смеялась, когда девушка, рефлекторно пытаясь застегнуть новый лифчик, запуталась в «зеркальной» застежке и громко пожаловалась на нерасторопную приемщицу, по ошибке выдавшую ей мужское белье. Самое удивительное, что окончательно проснулась она только после взрыва хохота. Нет, даже в госпитале, будучи прикованной к постели, она никогда не лежала так, в полудреме. А может, лежала? Лежала… и голос… и это все… Лина почувствовала, что еще немного, и она поймает ускользающую мысль… Важную мысль…

Ей не дали.

Дверь спальни раскрылась, заглянула белокурая мужская голова. Иронично улыбнувшись, Павел произнес:

– Доброе утро, неприступная дочь Онассиса. Чаю будешь?

– Нет, – с досадой ответила Лина, окончательно потеряв ускользнувшую нить.

Тот, поняв, что дело нечисто, уточнил:

– В чем дело? Что-то не так?

– Все нормально, сон нехороший приснился.

– Бывает. Могу повысить настроение очень смешным анекдотом. Он, правда, несколько пошлый…

– Не могли бы вы закрыть дверь с другой стороны, – перебила его девушка. – Мне надо одеться.

– Ничего, ты мне не мешаешь, – обаятельно улыбнулся Павел, но, едва не задымившись под возмущенным взглядом Лины, дверь все же закрыл.

Девушка повалялась еще с минуту, пытаясь вспомнить, что за мысль перебило появление Павла, но, увы, безуспешно. Впрочем, она тут же предположила, что это просто сон, так часто бывает, что после пробуждения кажется, что снилось что-то важное, очень интересное, но не можешь вспомнить даже маленький кусочек. Просто знаешь, что это было. Неприятное ощущение, скорее всего она столкнулась с ним и сейчас.

Девочки ждали ее на кухне, вовсю стуча вилками по тарелкам. Едва Лина присела, как Павел, уже занявший свою стратегическую позицию у окна, заявил: