Небесный ключ - Райдо Нат

Когда первый помощник, царапая голые пятки об острые скалы, добрался до места, все оказалось немного не так, как он думал. Вернее, совсем не так. На северном побережье, где они с Тедом тренировались всю осень и зиму, сидел дядя Сиг. Он присматривал за пятерыми мужчинами. Лицо Сига выражало терпение, он выговаривал цифры. Посмотрев на площадку для тренировок, Аль застыл в недоумении. Понятно теперь, почему Сиг считает так медленно. Четверо взрослых парней застыли в неловких позах, отдаленно напоминавших борцовские стойки. Пятый просто сидел, тупо глядя на землю. Не хватило партнера для спарринга. Разумеется, в случае, если это и вправду была тренировка. Похоже, мужчины, мнущиеся на прибрежном песке, сомневались, что это именно так.

— Раз, два, три, четыре, — произносил Сиг механически.

— Привет, дядя Сиг! — звонко сказал рыжий.

— А! Здравствуй, птенец! — повернул голову тот.

— Первый помощник, — поправил Аль аккуратно.

— Здравствуй, первый помощник, — добродушно кивнул Сиг. — С чем пришел, говори.

— Мы пилим тайхи, чтобы строить корабль.

— А, ну молодцы, — кивнул мужчина. — Давайте пилите.

Рыжий открыл рот и захлопнул. Он не знал, что на это сказать. Что Тед устал? Что он скоро из сил выбьется? Нет. Принято думать, что капитаны — железные. А о возрасте не говорят. Если Тед назвал себя старшим, значит, он старший.

— Сядь, — сказал Сиг.

Аль сел на валун. Сосредоточенный вид собеседника удивлял. Все на острове думали — Сигнар прост. Проще пареной куйги^[7]. И настолько же мягок. Но нет! Случалось, что выходило иначе. Если общее дело бывало в опасности, если кто-то болел — этот невзрачный мужчина преображался внезапно и резко. Он становился защитником. И не было защитника яростней. Кто вставал против смерти, продлевая последние дни старика? Кто нянчил мальчишек, меньше декады назад отнятых от материнской груди и случайным парусником привезенных на остров? Кто выхаживал Иерена? Сиг. Он умел давать жизнь всему, с чем сталкивался. И никто больше такого не мог.

— Я сейчас занят, — проговорил он с улыбкой. — Я их тренирую. А если уж я за что взялся, то взялся. Пусть даже и ничего не умею — неважно. Я, как видишь, нашел себе дело.

Произнеся эти слова, Сиг посмотрел на свои руки. Большие, мозолистые, они покоились у него на коленях. И вдруг показалось, что в нем, Сигнаре Мейде, бывшем рабочем с завода готового платья, нет и не может быть ничего более важного. Эти руки трудились. И трудятся. А остров Лаок — это лучшее место во всей обозримой Вселенной. Здесь можно трудиться по сердцу.

— Ну, первый помощник, ты понял?

Аль кивнул, пригорюнившись. Бросил взгляд на фигуры мужчин, освещенные послеполуденным солнцем. Им нравилось заниматься борьбой! Тела, покрытые потом, блестели. Щеки румянились. А лица, потеряв выражение серой обыденности, излучали восторг. Неважно, что юноши ничего не умели. Они понимали, зачем это делают! Будущий капитан объяснил. Если на море качка, нужно уметь сохранять равновесие. Быть сильными. Наверняка они сядут за весла. А морская болезнь — это хуже поноса. Нельзя ей давать ни единого шанса! Ведь если ты хочешь свободы...

Многое говорил Тед им с утра. Вдохновенно и властно. Взрослые парни, на голову выше ростом юного капитана слушали, приоткрыв рты. Они видели — глаза Теда горят, как звезды, сокрытые пологом неба. Но полог отдернется, и звезды станут указывать путь. Никто и не вспомнил, что Теду — неполных пятнадцать. А если ранняя седина легким случайным движением отметила черные волосы парня — об этом не стоит говорить.

Подумав об этом, рыжий беспокойно заерзал на гладком камне. Перед глазами мальчика, яснее, чем окружающий мир, возник кораблик, построенный неумелой рукой, море, качка и черные канги. Птицы срезают пенные верхушки гребней; Тед стоит у штурвала. А Эйр, маленький, беспокойный и ловкий, влезает на мачту. Высматривает, не видна ли земля. Тед что-то кричит ему. Эйр соглашается. Но продолжает карабкаться вверх. Неудивительно: мачта диковинной лодки с единственным парусом способна выдержать только вес двенадцатилетнего юнги. А зохры упрямы. И старший, и младший.

Только где же он, Аль? У паруса. Где же ему еще быть? Руки содраны, ноги расставлены. Губы сжаты. А на парусе детским стилом нарисовано солнце. В память о Иерене. А гребцы валяются в прострации. Трое — на палубе, один — в трюме. Да, морская болезнь — это очень паршиво...