Те, кто выжил - Круз Андрей

Ее велосипед был единственным на стоянке, хотя в разгар учебного дня их стояло здесь несколько десятков, это был самый популярный транспорт на территории анклава.

Мародеры, забиравшиеся в город, зарабатывали на них очень неплохо, учитывая даже тот факт, что в «Пламени» прямой торговли не было, все шло в общий котел, откуда и выделялось каждому за труды, как в колхозах из советского кино или в израильских кибуцах. Но местная власть щедро «ставила палки» за такие трофеи, после чего раздавала велосипеды нуждающимся, по заслугам и просто по очереди.

Маше велик, ярко-красный, японский и очень дорогой «в прошлой жизни», достался сразу после того, как она взяла на себя преподавание английского и испанского в местной школе. Учителей здесь ценили и берегли наряду со строительными инженерами и энергетиками, вроде как самая элита. Ну и местный зампотыл, майор Белянкин, таким образом высказал знак внимания, уж как сумел.

Асфальт зашуршал под велосипедными покрышками, натянулась, щелкнув, цепь. Маша выехала на дорожку и покатила в сторону штаба. Ехать было недалеко, и школа и штаб занимали бывшие учебные корпуса, причем штаб таким теперь только назывался, гражданских служб в нем было больше чем военных. Учебный центр принял множество беженцев и теперь, расширив свои и без того немалые границы, превратился в самый настоящий поселок, да еще и с огромной прилегающей территорией.

Когда они двумя семьями — Маша с детьми и ее брат с беременной женой перебрались сюда, их сначала разместили в одной большой комнате в учебном центре как в казарме, еще с двумя семьями. Для привычной к комфорту Маши это стало настоящим испытанием, но ситуация исправилась довольно быстро — едва она изъявила желание преподавать в школе и предъявила свой диплом, ее быстро перевели в новый деревянный дом в «Новом поселке», как называли здесь быстро застраиваемую территорию. А уже она приютила Настю с Володей.

Учительская работа не только «улучшила жилищные условия», она еще и отвлекала от дурных мыслей — от мужа не было никаких вестей. А тут дети, многие из них оставшиеся без родителей, пережившие такое, что и в кошмарном сне не привидится — они занимали время, и они занимали мысли.

Детей без родителей разбирали по семьям, командование это поощряло — нехорошо было бы в таком маленьком анклаве одним детям жить в семьях, а другим — в приюте, и сталкиваться при этом на уроках в школе. Месяц назад всегда хотевшая еще и девочку Маша привела в дом Майю — оставшуюся без родителей грузинскую девочку шести лет, предпочитавшую откликаться на имя Бу-Бу и почти не говорившую по-русски. Как удалось выяснить, в Москве ее семья оказалась в гостях у родственников, прилетев перед самой Катастрофой. Спасти девочку смог отец, уже укушенный, который сумел передать ее группе военных на бронетранспортере, патрулировавших дорогу к международному аэропорту. Сообщил о ней что смог и… дальше понятно.

Девочка долго пребывала в шоке, возраст никак не помогал ей забыть случившееся. Заботы нянек из «Временного приюта» никак на нее не действовали, не помогла даже детский психолог — ребенок почти не обращал внимания на окружающих. Девочка ела, ложилась спать, делала все, что от нее требовали — и не общалась. Маленькая, по-детски «красиво щекастая», с курносым носом и огромными карими глазами под черными вскинутыми бровями, она была очаровательна и напоминала то ли персонаж из мультика, то ли кого-то из комикса.

Путь к ее душе проложила Маша, причем самым простым из возможных способов: после тщетных попыток общения достала из сумочки помаду с кисточкой и предложила накрасить Бу-Бу губы. И девочка спокойно подошла к ней, предоставив возможность исполнить задуманное. За губами последовали ногти, потом она долго разглядывала себя в зеркальце, которое тоже позаимствовала из сумки у Маши. И когда Маша отошла было в сторонку, девочка замахала ей рукой и требовательно крикнула: «Моди, моди!»^[1]

В общем, домой Маша вернулась не одна и стала матерью уже не двоих, а троих детей.

Дальше пошло легче, девочка старалась разговаривать. Старший, Юрка, опекал ее как мог, младший к ней просто привязался и ходил за руку, и понемногу дело шло на лад. Она еще просыпалась по ночам с криком, иногда плакала во сне, но начала играть с другими детьми, не дичилась взрослых и старалась говорить по-русски. Пусть всего несколько слов, но выучила она их именно потому, что ей хотелось общаться.