Время твари. Том 1 - Корнилов Антон

— Приткнись, — злобно посоветовал Рыжий Патен, — если не понимаешь. Монетки-то еще заработать надо, а в этой глуши только брюшную хворь и заработаешь. Сидишь, сидишь, путников выглядываешь, а явится один в год — и тот нищеброд, которого не привечать следует, а гнать в три шеи!

Патен сделал очередной глоток из фляжки и неожиданно разразился длинным монологом, содержание коего сводилось к следующему: сотворенному Неизъяснимым миру, конечно, приходит конец. То вдруг свалится на королевство беда в виде поганых тварей, похожих на крылатых крыс и повсюду называемых зубанами. Эти гады крылатые-зубатые портили скот, таскали кур и гусей, даже — как проезжие люди сказывали — на детей нападали. Пропали зубаны (видно, провалились в Темный мир, откуда и вылезли), так разразилось новое несчастье, касавшееся, правда, одного лишь хозяина «Веселого Медведя» — Рыжего Патена. Навалилась на тавернщика тяжкая хворь: в брюхе стало гудеть и ворчать, куска лишнего не проглотишь, а коли проглотишь, так сам рад не будешь — такие ветры музыкальные пускаешь, что ушам и носу, а также уму и сердцу противно до невозможности. Пришлось на лечение тратиться, к местному лекарю наведываться — Вороху-травнику, жившему неподалеку одиночкой-нелюдимом, но пользовавшемуся широкой известностью. А не далее как на прошлой неделе явился Патен, как обычно, к травнику, а хижина того разграблена, и самого Вороха не видно нигде. Кому он дорогу перешел? Ведь лекарей даже разбойники, Лесные Братья, не трогают… Делать нечего: запряг Патен лягливую кобылку Блудку и подался в город Агар, к которому ближе всего был «Веселый Медведь», оставив таверну на лоботряса Рифа. День туда да день обратно, да полдня в городе промурыжился, а ничего не достиг. Более того, вернулся из города подавленный, испуганный и больной пуще прежнего. Говорили в Агаре, мол, невесть что творится в славном Дарбионе, столице великого королевства Гаэлон. Говорили, что убили государя, его величество Ганелона Милостивого. Убили те самые злодеи, которые призвали из Темного мира, обиталища ужасных демонов, зловредных зубанов. Но доблестный рыцарь Горной Крепости Порога сэр Эрл покарал предателей, порубал их всех до одного на мелкие кусочки, и теперь в Дарбионском королевском дворце готовятся сразу два праздника: свадьба сэра Эрла и ее высочества принцессы Литии и коронация сэра Эрла, по праву престол заслужившего.

Только эти слухи Патен не особо-то в уши пускал. Какое ему дело до того, что в Дарбионе делается? Дарбион — эва где! До Агара-то скакать целый день без продыху — туда Патен за все время, как на перекрестке обосновался, раза четыре выбирался, не больше. А до Дарбиона дней пять ехать — даль просто несусветная… Патеново разве дело разбираться, чего там такое происходит? Политика — дело знатных и богатых. Главное, что почему-то и в Агаре ни одного травника не нашлось. Ни одного лекаря-колдуна, ни даже ведуньи завалящей. Патен у прохожих спрашивал, а те ему в рожу хохотали. Дескать, запретили их, колдунов и травников и ведьм — даже искать не стоит. Магией теперь разрешено заниматься только членам Ордена Королевских Магов. В Агаре королевские маги, конечно, есть. Башни всех четырех Сфер высятся в Агаре, как по королевскому уставу и полагается — город-то немаленький, ему вполне под силу содержать и магов Сферы Огня, и магов Сферы Бури, и магов Сферы Смерти, и магов Сферы Жизни. Последние, как известно, врачевательством занимаются, только к ним Рыжий Патен, хозяин «Веселого Медведя», даже и не подумал сунуться. Королевские маги такую цену ломят, что помереть дешевле. Отплевался, в общем, Патен и повернул Блудку обратно…

Таверну «Веселый Медведь» никак нельзя было назвать многолюдным местом, и сам Рыжий Патен по причине природной угрюмости нечасто баловал своего слугу разговорами, поэтому обрадованный возможностью побеседовать с кем-то поумнее кобылы Блудки Риф с удовольствием поддакивал господину и даже умудрялся вставлять кое-какие реплики.

— Сдохну здесь без помощи, сдохну совсем! — неистово скреб брюхо Патен. — Коли б не водка, так давно бы уже окочурился! — Он длинным глотком опорожнил фляжку и сразу же скорчился на ступенях крыльца. — Великие боги, и водка уже не помогает!.. Как огнем потроха обожгло… Глотнуть больно…

— Вы бы, господин, и не глотали б, — вякнул Риф. — Можа, оно от водки-то и хуже вам?

— Приткнись! — свирепо оскалился Рыжий Патен. — Кому сказано?! Дурак! Водка — она наипервейшее лекарство от недугов телесных и душевных. Болван! Понимал бы что!.. Ну-ка, беги, наполни мне фляжку…

Рыжий тавернщик швырнул фляжкой в слугу и вдруг вздрогнул. А потом чуть приподнялся, вглядываясь туда, где полыхал тяжелым красным светом подожженный умирающим солнцем лес. По дороге, ведущей из леса, трусил на черном коне одинокий путник.

— Гля-кась, — на минуту забыв о хвори, удивился Патен. — Едет кто-то… Давай чеши навстречу — хошь силком, но волоки его сюда. Скажи, лучшие яства получит, вино благородное, холодное-прехолодное пиво и самую мягкую постель, какая только может быть… И почти задаром. Ну, сам знаешь. Да не прямо сейчас беги, орясина! Фляжку мне наполни, балбес!..

Стало совсем темно и Рыжий Патен зажег в трапезной таверны масляные светильники, когда под окнами раздался радостный вопль Рифа:

— Господин! Господин, к нам гость пожаловал! Накрывайте на стол, господин!

Спустя десять ударов сердца ступени крыльца заскрипели, дверь в таверну открылась, и в трапезную вошел путник. Патен, в это самое время кромсавший на куски черную кровяную колбасу, выпрямился и, вглядевшись в незнакомца, задержал в воздухе большой, остро заточенный кухонный нож.

«Ух ты! — пронеслось в голове тавернщика. — Милосердная Нэла послала мне утешение в моих муках… Какого гостя привела милосердная Нэла!»

По дорогам, на перекрестке которых стоял «Веселый Медведь», обычно путешествовала публика неприхотливая и безденежная: паломники, пьяницы-менестрели и лесные охотники. Реже заглядывали в таверну крестьяне, ездившие в Агар прикупить того, чего в их деревнях нипочем достать было нельзя, — народ насколько зажиточный, настолько и прижимистый; странствующие торговцы, норовившие расплатиться за стол и постель всякой дрянью, не стоящей и гнилого яйца, да бродячие маги — люди нечестные, мутные и опасные. Трижды случалось, что пролетали по дороге по каким-то своим неведомым делам королевские рыцари в сопровождении многочисленной свиты — это было самое лучшее. Осадит коня какой-нибудь в пух и прах разодетый оруженосец, гаркнет: «А ну, подать вина герцогу такому-то!..» Риф выбежит, на ходу кланяясь в ноги (он это откуда-то умеет, даром что балбес, не спотыкается), подаст оловянный кубок, наполненный из единственного неприкосновенного бочонка с вином, который Патен купил в тот же год, когда приобрел и таверну. Оруженосец швырнет монету, подхватит кубок да и скроется в клубах пыли. И все три раза такие посещения оказывались для Рыжего Патена чрезвычайно выгодными. Во-первых, свита проезжающих аристократов расплачивалась за пару глотков кислого и вонючего пойла не какой-нибудь там медью, а золотыми монетами. А во-вторых, после долгих поисков Риф все-таки выуживал где-нибудь в сотне-другой шагов от таверны из придорожной травы оловянный кубок.