Создатель черного корабля - Березин Федор Дмитриевич

Так что можно констатировать, если бы гарнизонный фельдшер сан-капрал По-Варак провел свои анализы более тщательно, пропаганд-лейтенанта вполне бы получилось перевести из графы «пропавшие без вести» в графу «съеденные боевыми товарищами собственного гарнизона»… Нет, разумеется, такой графы в журнале «личного состава» не присутствовало. Там наличествовала более строгая – «погиб при исполнении боевой задачи». Товарищи же по службе еще долго вспоминали Доперо-Пета как прямым, так и косвенным образом. Это в смысле, когда кто-то из участников пиршества вздыхал, что хорошо бы пробраться к берегу и порыбачить на столь вкусную рыбу My-My.

Как ни странно, не менее часто пропаганд-лейтенанта вспоминали и в племени Самой Высокой земли – обычно когда свербение в горле и желудке доставало особо сильно. Кстати, очень косвенным образом его припоминали даже на никогда не посещаемом им острове Самой Длинной земли, ибо в процессе развития торгово-товарных отношений одна из банок с волшебным, экономящим пищу зельем добралась даже туда. Ее удалось обменять на пятьдесят килограммов съедобных корешков кустарника Ча-Ра.

Ну, а на вершине Осевого Пика весь расход давешней смазки провели по пункту «полуцикловые регламентные работы». Росписи всех ответственных лиц наличествовали. И, между прочим, в момент черканья по бумаге им совсем не икнулось.

57

Развалины

«Стоило ли забираться так высоко, дабы убедиться в том, что можно было представить и без альпинизма? – размышлял Стат Косакри, разглядывая остов брашской станции слежения. – С другой стороны, способно ли сознание представить все окружающее с такими подробностями без прогулки? Понятно, что сама эта прогулка, сбитое дыхание, дрожь в ногах и прочие составляющие виртуальное полотно. Но что же делать, если внутреннее творчество может развиваться только по определенной схеме? Только вот так – ступенчато, последовательно наращивая детализацию. И значит, пользуемся тем, что есть. Не присутствует тут, к сожалению, того, что напредставлялось заблаговременно в виде обеленных, обклеенных трухлявой одеждой скелетов; рассыпанных по пыльным столам костяшек пальцев с застрявшими среди фаланг связками ключей от секретнейших сейфов; таких же пыльных, но со все еще бессмысленно мерцающими экранами пультов; этих самых, тронутых ржавчиной, неподъемных сейфов с помещенными внутри… Нет, не слитками золота, разумеется. Но кое-чем, в некотором роде более интересным – тетрадями-дневниками. А там внутри, естественно, сухим языком и неразборчивым почерком местного брашского начальника описаны все стадии угасания жизни и служебного рвения на этом удаленном военном объекте. О том, как вначале о здешнем гарнизоне забыли в штабах далекой родины и пришлось переходить на самообеспечение по многим пунктам, в первую очередь в пище. О том, как безуспешно взывали о помощи с радиостанции со все более и более садящимися батареями. О том, как расстреливались заряды иглометов при ночных атаках: вначале без счета, позже – со все большей оглядкой, теперь уже не всегда на шорох, а только на четкую фигуру в перекрестии. Потом кончилось и это… Нет, не фигуры в прорезе прицела – иглы и газ в десятиствольном оружии.

А вообще-то требуются ли для представления всего этого какие-то засекреченные дневники? Небольшая промежуточная ступень из поблекших закорючек? Логика воображения достаточно дееспособна и без этого. Что там особого представлять?

Наверняка вначале все было весело. Здесь, в выдолбленной в скале нише – консервов на четверть цикла вперед, там, на материке, – консервация денежного довольствия до благостных времен с ежемесячным пополнением. Ибо рано или поздно, когда на Статор пожалует смена, получится, добравшись до суши, вволю покуражиться, какое-то время позволив себе питаться деликатесами. Однако это ожидало в далеком будущем, а сейчас требовалось тянуть лямку повседневной службы. Для обслуживающего персонала РЛС она заключалась в непрерывном слежении за небом и в поддержании техники в исправном состоянии. Очень вероятно, по штабным расчетам, все должно было очень долго оставаться «на мази».

Но ладно, то все дела неопределенного, но все же не слишком дальнего прошлого. А вот что там вдалеке, в глубине пропасти канувших эпох?

В голову лезла всякая забавная всячина. Например, а что, если встать с определенной стороны, вот, например, с севера от этих каменных монолитов, и посмотреть на мир поверх развалин? Вдруг вот те, когда-то, наверное, заостренные, а сейчас туповатые булыжники совпадут своим краем с местоположением закатывающегося за горизонт Гиганта Эрр и Звезды-Матери? И даже если не совпадут, что с того? Может, совпадут завтра или через цикл. Хотя, пожалуй, тут уже подгонка результата под теорию – нехорошо.