Гнев Господень тактического назначения - Фролов Андрей Евгеньевич

Быстро и по возможности подробно (как смог восстановить в своей щедрой на фальшивые образы памяти) Стивен описал командирам групп — братьям Магнусу и Хэйворду план храма и главную цель — одну из башен, в которой, по его предположениям, располагалась личная резиденция архиепископа. Стив был уверен, что стоит ему попасть на место, как встроенные в него механизмы активизируются сами собой, указав верное направление и предупредив о ловушках. Однако эта иррациональная уверенность предполагала, что остальным бойцам во время сражения придется держаться рядом.

18:2:3 В целом Стивен понимал, что озвученный им план был очень похож на самоубийственную авантюру, подобную тем, что рыцари вроде Боэмунда Тарентского устраивали во времена древних Крестовых походов. Но он продолжал говорить, костяшками пальцев постукивая по разложенной карте, смотрел в горящие лихорадочным огнем глаза храмовников и все тверже убеждался, что тамплиеров уже не остановить.

Без устали анализируя намеченный план действий, Стивен осознавал, что втягивает рыцарей в пускай и наполненную смыслом, но все же месть. Не месть в привычном понимании этого слова — с лютой злобой к врагу и непреодолимым желанием любой ценой его сокрушить. В возмездие. Возмездие, основанное на необходимости ликвидации существа, представлявшегося Стэнделлу опасным и заслуживающим смерти. Оставаясь честным перед собой, он соглашался, что решение устранить Струго, озвученное в стенах храма, спонтанным или необдуманным назвать нельзя. Так пусть же именно оно будет первым самостоятельно принятым в его новой жизни без ложных воспоминаний и приказов. Принятым здесь, под ослепительными лучами, бьющими из-под купола храма. Перед взором Господним.

А вот тамплиеры…

Храмовники преследовали совершенно иные цели. Неожиданно решившие идти в битву вместе с ним, эти люди готовились умирать за идею. А в том, что многим из них придется умереть, Стивен почти не сомневался. По его приблизительным расчетам, при запланированном проникновении в цитадель Пристанища потери отряда должны были составить не менее восьмидесяти процентов.

Но они знали это не хуже его, отправляясь со своим вчерашним врагом во тьму, где каждого поджидал зверь, бояться которого их учили всю жизнь. При этом Стив твердо знал, что умри любой из них на его руках, он не будет испытывать ни малейшего угрызения совести. Ведь встреча лицом к лицу со своим страхом и удар в сердце зла много лучше безропотного, хоть и проведенного в молитвах, ожидания конца. Лучше бесполезных попыток ловли цепных псов, подобных Стэнделлу. Вот только… смерть Струго могла оказаться вовсе и не такой уж и победой. Ведь одной метко выпущенной пулей невозможно сокрушить систему, построенную его церковью за многие годы. Падет ли она? Смогут ли Ватикан и ордена расшатать ее после ликвидации архиепископа?

Но любые сомнения меркли перед уверенностью в выборе. Стэнделлу было ясно, как и то, что у него не было матери — Зверь действительно существует. Однако, по прошествии нескольких тысяч лет все же сойдя на Землю, он совершил большую ошибку, обретя плоть среди людей, уже совсем не уступающих ему ни в лютости, ни в хитрости, ни в злобе. И теперь его стало можно убить…

Медленно, но слишком стремительно истекал отведенный инквизиторами час. В крепости стояла деловая, без единого лишнего движения суета, в которой по командорству сновали отправляющиеся в поход воины. Когда до окончания ультимативного срока оставалось меньше семи минут, брат Павел увел всех участников рейда с их оружием в Большую церковь командорства на последнюю молитву. Стэнделл, оставшийся наедине с командором, принял из рук того металлическую пластину специального пропуска с выгравированным распятием и звездой и отправился в оружейные подвалы.

Спускаясь на нижние этажи замка, Стив вспоминал лица рыцарей — решительные и суровые. Как и сотни лет назад, воины Господа готовы были нести свой меч туда, где он был нужен Богу. Стэнделл по себе знал, что это клеймо человек обретает навечно — любой, кого одарила своим прикосновением война, до конца жизни несет ее отпечаток. Зачастую выбирая путь вечного служения ей.

Стивен вынул из кармана пропускную пластину, открывая панель электронного замка оружейной.

Бывает так — закружится голова и перехватит дыхание, стоит увидеть вокруг себя то, чем грезишь во сне и наяву. Археолог забывает обо всем в катакомбах древней гробницы, где, смеясь от счастья, на коленях целует древние плиты. Нумизмат сходит с ума и падает в обморок при виде россыпи старинных, считавшихся навеки утерянными, римских монет. Коллекционеры забывают дышать, когда на приватной вечеринке им демонстрируют еще не попавшего в каталоги Рубенса или Ван Гога. Ребенок вне себя от счастья, стоит ему попасть на шоколадную фабрику. То же самое происходит с воином, когда он попадает в оружейную палату.