Эпоха мёртвых. Прорыв - Круз Андрей

Справа от хозяина сидел среднего роста кавказец с тёмной бородой, в круглой шапочке, камуфляжных штанах и кожаной крутке. На коленях у него лежал АКМ с подствольником и спаренным магазином. Это и был Арсанкаев. Смотрел он на вошедших мрачно, и было видно, что они ему категорически не нравятся. Впрочем, пришедший вместе с Ерёменко здоровенный рыжий Циммерман своего отношения к бывшему боевику тоже особенно не скрывал, поглядывая тоже мрачно и как бы прикидывая, как того лучше ухватить, чтобы сразу шею сломать.

Ерёменко обратился с речью к Мегрелу, старательно не глядя в сторону Арсанкаева, сбивавшего его с мысли пристальным взглядом. Суть речи свелась к тому, что он, Ерёменко, надеется, что, руководствуясь чувством благодарности за своё освобождение и вооружение, а также пылая праведным гневом за загубленных коллег из других группировок, присутствующие здесь авторитеты бросят все наличные силы на поиск и перехват некоего отряда, двигающегося по их же территории в сторону «Шешнашки». А также он предлагает немедленно разрушить железную дорогу в направлении Нижнего Новгорода, по которой ушли на поезде жители деревни, напавшей на людей из группировки некоего Лешего.

После того, как Ерёменко высказался, Мегрел помолчал, затем подозвал по-грузински молодого чернявого парня, скромно сидевшего в уголке на стуле. Тот подошёл, Мегрел ему минут пять что-то объяснял на родном языке, на что тот кивал и время от времени повторял: «Хо!» и «Ки, батоно!», а затем удалился. Арсанкаев же, подобно Циммерману, тоже молчал как камень.

— Я рад, что вы ко мне заехали, — заговорил Мегрел.

Несмотря на то, что большую часть жизни он просидел в России, сильный грузинский акцент в его речи оказался неистребим. Город Кутаиси, откуда Мегрел родом, был в Грузии самым не «русскоговорящим». Зато Мегрел всегда избегал «фени», язык у него был литературный, а внешность благообразная, как у профессора изящной словесности. Так и не поверишь, что перед тобой некто, проведший половину жизни за решёткой.

— Я рад, что вы приехали, и скажу вам, почему. Я только что распорядился взять под охрану железную дорогу. Хорошо, что вы меня предупредили, что собираетесь её разрушить. А чем вы так удивлены? — спросил Мегрел, обратив внимание на вытянувшееся лицо Ерёменко.

— По этой дороге ушли ваши враги, — несколько высокопарно высказался Анатолий.

— И что? Накажем за это дорогу, как царь Ксеркс высек море? — обнаружил знание истории Мегрел. — Разрушим её, чтобы никогда больше не возила наших врагов?

Ерёменко промолчал, не понимая, к чему клонит законник.

— Вы кого-то ловите здесь, на наших землях. Да-да, именно на наших землях, — опередил возражения Мегрел. — Мы, разумеется, благодарны вам за помощь в освобождении, за поддержку и прочее. Если бы вы не пришли сюда, не убили своих же коллег, призванных держать нас в зонах, скорее всего, мы здесь бы не сидели. Хорошо, что находятся люди, способные воткнуть нож в спину своим товарищам, чтобы достичь своих целей.

Ерёменко покраснел, но не от стыда, а от злости, однако смолчал. Он не ожидал, что тот, от кого он ехал требовать, будет разговаривать с ним в таком тоне. Да и прошлый опыт работы в зоне не давал примеров общения с уголовником в положении получающего выговор.

— Слава богу, теперь мы свободны, вооружены и способны защитить себя, — продолжал Мегрел. — Скоро вы отсюда уедете. Нет-нет, мы вас не гоним, просто вскоре разрешится окончательно ваша главная задача, та самая, из-за которой вы пошли на убийства и предательство. Разрешится так или иначе: вы или поймаете тех, за кем гонитесь, или не поймаете. Найдёте свой пластмассовый ящик или не найдёте. И уедете в любом случае. Вы не отсюда, вы издалека, вам здесь нечего делать.

Ерёменко молча смотрел в глаза Мегрелу, ожидая продолжения речи. Продолжение не задержалось, Мегрел всегда отличался слабостью к публичным выступлениям.

— А мы остаёмся здесь жить и выживать. Торговать по той же железной дороге, которую вам так хочется взорвать. А что вы так удивлённо смотрите? Торговать с Нижним Новгородом, я знаю, что там уцелели люди.

— Да кто с вами торговать будет? — поразился Ерёменко. — Вы тут такое творите, что немцы не творили, и ждёте, что с вами будут торговать?

— Если бы немцы в Советский Союз не полезли, то Сталин с ними торговал, — пожал плечами Мегрел. — Это теперь модно спорить о том, собирался ли он нападать первым или не собирался. А торговать к тому времени он уже торговал. Торговала Америка, торговали все, кто не стал жертвой нападения. И с нами будут торговать, потому что весь строевой лес идёт отсюда. Потому что его легко привезти в Нижний по этой самой железной дороге. Потому что его там можно перекупить у нас, а затем по реке, как в былые времена, с плотогонами спустить вниз или с буксирами поднять вверх.