Рождение победителя - Каменистый Артем

— Хотелось бы спеть для всей ярмарки, но без платы серебром что-то с душой неправильное. Лучше помолчу.

— Первый раз вижу, чтобы ты от вина отказался. Спасибо… Зеленый — не такая уж ты сволочь… Пленных осмотрел? Подозрительных среди них нет? И среди наших?

— Вшей на красотках не обнаружено.

— Хорошо бы по округе рейд сделать — нескоро тварей ушли через стену. Но не до них сейчас — демы важнее. Пойдем Зеленый, нечего нам здесь сидеть. Только хуже себе делаю…

* * *

Костер получился знатный. Для него не пожалели пары сараев — разобрали, из лесу приволокли множество сухих деревьев и охапок валежника. Зажгли его с последними лучами солнца, и дожидаться прогорания не стали.

И правильно — даже утром эта исполинская груда углей и золы продолжала дымиться, выбрасывая язычки пламени.

А затем я ввел еще один новый обычай. Не бьющий по кошелькам подданных, и не требующих от них слишком многого. Просто каждый из присутствующих должен был принести некоторое количество земли. Сколько именно неважно — от каждого по возможности. Подобное и раньше здесь практиковалось, но я на порядок увеличил масштабы.

Всего в замке собралось около трех тысяч человек. Старые обитатели, ополчение из межгорцев, ближайшие к Мальроку жители, сотни освобожденных рабов. Если каждый принесет от озерного обрыва хотя бы ведро земли и камней, всего получится тридцать кубических метров грунта. Естественно надо вычесть немощных стариков и маленьких детей. Но прибавить трудолюбие большей части дееспособного населения — эти ведром не отделаются. Три-четыре ведра в среднем на каждого, и уже сто кубометров, а займет это не более пятнадцати-двадцати минут.

Когда до людей начали доходить масштабы происходящего, на многих напал азарт. Зримо видеть, как на глазах получается что-то большое, включающее частичку и твоего труда… Нечто подобное, наверное, ощущали строители пирамид — не зря эти сооружения до сих пор поражают их потомков.

Некоторых воинов пришлось оттаскивать чуть ли не силой — они собирались таскать ведра, мешки и носилки до вечера. Но некогда — войско выступает на восток. Не все — лишь три сотни бойцов вооруженных и экипированных не хуже демов. Если уж совсем точно — аналогично экипированных. Трофеи пригодились.

Остальные не останутся без занятия: охраняя замок до нашего возвращения, они будут заниматься хозяйственными делами, продолжать насыпать курган, убирать свои же заграждения на реке, чтобы провести в озеро захваченные корабли.

Глава 26 Добро пожаловать

— Дан… Можно у вас спросить? — не выдержал епископ.

— Вы опять о наших неживых попутчиках?

— Да. Меня не может не волновать этот вопрос. Дан — для чего они вам понадобились? Люди очень волнуются. Говорят, что вас сильно расстроила гибель приглянувшейся девушки и то, что замок едва не взяли, залив кровью. Поймите меня правильно — вы сами подбрасываете дрова в огонь слухов, велев тащить за войском эти проклятые телеги.

Обернувшись, я уставился на то, что задевало тонкие струны еретической души — вереницу крытых рогожей повозок, тянувшуюся в хвосте короткого обоза. Я знал, что если подойти к ним поближе, ноздри уловят неприятный запашок. Хоть и морозная погода, но все же недостаточно холодно — тела демов потихоньку разлагаются. Возничими там ставили провинившихся — кому понравится такой груз?

Во всем войске лишь я один знал, с какой целью мы тащим за собой эту тухлятину. И то, если честно — знал смутно. Так… на уровне общего замысла, и впрямь отдающего ненормальностью. Мысль возникла спонтанно, когда, говоря о том, как надлежит поступать с телами, вспомнил услышанное однажды описание устья реки — начало водного пути в центральные части Межгорья.

К демам я не испытывал уважения, а к их телам тем более. Если от них можно получить хоть какую-то, пусть даже эфемерную выгоду — в душе ничего не дрогнет. Но игнорировать епископа дальше тоже нельзя.

Попробую перевести его мысли на альтернативную тему:

— Конфидус — о другом сейчас думать пора. У нас назревает проблема. Серьезная. Мы потеряли много женщин позавчера. Взять их в Межгорье негде — здесь их тоже не хватает, ведь мужчинам было выжить проще. И еще: рабы, которых мы освободили, и, надеюсь, освободим, как правило, люди без дома. Они попадали в плен или со всей деревней, при набеге, или в битве, будучи солдатами. Солдат зачастую человек без корней, а крестьянину возвращаться на пепелище бессмысленно.