Война 2010: Украинский фронт - Березин Федор Дмитриевич

136. Союзники

– Черт! Эта штукенция пашет, – констатирует Дмитрий Беда.

– Уж вижу, – с некоторой, вполне понятной досадой кивает Тигран Григорьевич. – Может…

Они наблюдают тараканьи бега на площади не со слишком удобного ракурса: деревца и всякие рекламно-щитовые преграды маскируют многое. Но ведь и так ясно, что народ обратился насекомыми не от выстрелов «полуснайпера» Чикояна. Хотя было бы лестно.

– Да, пальни еще разок, – отвечает Беда на его «может».

Тигран Григорьевич вновь стыкует глаз с резиной. Винтовка, возлежащая ложем на мешке с какой-то ветошью, несколько сдвигается. Беда вновь поднимает и мастырит бинокль. До того тайно завидующий его оптической вооруженности, Сергей Парфенюк сейчас в преимуществе. Он способен объять зрением полную картину, а не одиночный «пазл», пусть и раздутый сорокакратно. Уже в следующее мгновение это дает ему информационный выигрыш.

В месте расположения телепортированного в Донецк с планеты Саракш, из государства Неизвестных Отцов излучателя мгновенно пухнет облако дыма. Однако наблюдаемое еще требуется декодировать и недостаток опыта сказывается, ибо совсем небольшое время, не более полусекунды, Парфенюку думается, что вражеская машина взорвалась от перегрева. Но и опыт, без подпитки наблюдением, тоже не равен знанию. Большой дядька Дмитрий Гаврилович вздрагивает и даже охает в голос. Из-за приближения, он лицезрит взрыв вплотную, и на ту же краткую секунду, ему думается, будто что-то рвануло прямо здесь, в их оконном проеме. Вскрикивает даже «полуснайпер» Чикоян, так и не удосужившийся выстрелить. В его глазу тоже мельтешат звездочки. Он отстраняется от винтовки и усиленно моргает. Пусть капилляры оросятся артериалкой.

В рассеявшемся дыме Парфенюк наблюдает выеденную супницу развороченного «Хаммера». Вокруг валяются менее опознаваемые предметы: вот тут уже нужна оптика. Одновременно срабатывают другие, забытые рецепторы. По ушам наконец-то ухает, демонстрируя явное превосходство скорости света над звуковой. Как древние греки могли думать, что из глаз растут тонюсенькие невидимые щупальца, кои лапают мир, и только потому мы его видим? Тем не менее, сейчас эти щупальца успевают все сразу. Броуновское движение на площади не останавливается. Но что-то происходит. Разбегающиеся молекулы умнеют, перестают участвовать в скоростном массовом стриптизе. Может, их приводит в чувство «бу-бу-ханье»?

«Полуснайпер» Тигран Григорьевич все еще гоняет кровь по векам и размышляет: «стрелять – не стрелять? И если „да“, то в кого?». Группа легко превращается в отстраненных на пятьсот метров наблюдателей. Видимо исключительно долг старшего группы, заставляет Дмитрия Беду снова впериться в бинокль. Наверняка, там, под тубусом, он щурится, ожидая новых взрывов: зрение – штука ценная. Если он смотрит на мелкие декорации вокруг «Хаммера», то Парфенюк завидует его выдержке. Рвотные рефлексы – тоже сильная штука.

– Мина что ли? – анализирует вслух Дмитрий Гаврилович. – Кто-нибудь что-то видел?

– Мне показалось, что вон в той стороне, над «Фурором» был дым, – совершенно неожиданно для себя вспоминает Парфенюк. «Фурор» – это магазин «Меха из Италии».

– Кто-то засандалил из гранатомета? – неуверенно предполагает Чикоян. – Как думаешь, Дим?

– У нас есть союзники, мы не одни, – кивает Беда не отрываясь от бинокля.

– Выходит, мы им только помешали? – неуверенно интересуется Тигран Григорьевич.

– Думаю, наоборот.

– Это как же? – в голосе «полуснайпера» удивление с примесью надежды.

– Мы заставили толпу рассеяться перед… В смысле, турки своей пальбой разогнали людей подальше от техники. Без нас бы были трупы. В смысле, гораздо больше и не тех… Ты смотри… – вставляет он не по теме.

И правда, на площади что-то меняется. До сего момента толпа продолжала стекать с площади, и видимо интуитивно, все больше в одном направлении – в сторону проспекта Ильича, поскольку именно в ту сторону, выложенная плитками, площадь понижалась. Но теперь хаотичное разбегание обзавелось завихрениями и мелкими водоворотами. Кто-то, видимо, всего лишь кинулся искать и собирать сброшенную одежду. Однако наличествуют и целевые потоки.

Все прояснилось через минуту. Часть толпы разворачивается фронтом назад. Наверняка здесь не обошлось без какой-то организации, а пережитый накануне ужас сменился досадой. Эта жуткая досада и стыд за проявленный животный страх ныне стимулирует бесстрашие. И толпа кидается на жалкую цепочку турок прикрывающих выстроенную намедни трибуну. Оккупантов действительно немного, видимо они сильно рассчитывали на свою электромагнитную тачанку. Но часть людей бросается и туда тоже.