Последний Завет - Егоров Андрей

Процветали в деревне и многие полезные для жизни ремесла — скорняжное, шорное, кузнечное, строительное. Герман заметил, что одежду жители деревни шьют из плотных и, судя по виду, очень прочных тканей. Женщины покрывали голову платками, мужчины брились наголо. Некоторые лысые головы украшали татуировки — в основном непонятные символы.

— Что это у них на голове нарисовано? — поинтересовался следопыт.

— Иероглифы, — пояснил Дуго, — древние письмена. Еще до Последней войны многие люди рисовали на своих телах иероглифы, считалось, что они приносят удачу, отгоняют злых духов, приманивают положительную энергетику…

— Понятно, — кивнул Герман, — может, и мне сделают татуировку. Только не на голове.

— Если тебе захочется — почему нет? Думаю, они не откажут, — улыбнулся Пилигрим.

— А где ты хочешь татуировку сделать, ась? — спросил Густав.

— Лучше тебе этого не знать. — Герман криво усмехнулся.

— Чего, прямо на нем, что ли? — Великан вытаращил глаза. — Ну ты и псих! Психище прямо!

Следопыта предположение Густава развеселило, он расхохотался, но переубеждать великана не стал…

Дома Лиственников выглядели крепкими и добротными. Дерево местами было обмазано высохшей на солнце красной глиной. В жару в таких домах должно быть прохладно, зимой они отлично сохраняют тепло. Устроенная, упорядоченная жизнь Лиственников настолько отличалась от быта Ветродувов с их приведенными в относительный порядок и приспособленными для жизни городскими развалинами, что Герман невольно проникся уважением к трудолюбивым жителям этой большой лесной деревни.

«Нелегко им, должно быть, пришлось поначалу, когда они только обустраивались», — подумал он.

Лиственники могли себя защитить — высоченный забор из острых кольев отгораживал их от посягательств любого врага, на смотровых вышках стояли станковые пулеметы. Попробуй сунься — живо будешь прошит пулями! Возле ворот, уткнувшись короткими жерлами в небо, застыли два ржавых допотопных миномета. Любые банды, бродившие в окрестностях, знали, что нападать на деревню Лиственников себе дороже — можно и зубы обломать.

Слухи о привольной жизни в клане разносились далеко вокруг. Очень многие приходили, чтобы присоединиться к Лиственникам, но рады здесь были далеко не всем. Чен Ли опасался, что кто-нибудь из головорезов может пожаловать к ним с одной только целью — ночью открыть ворота своим подельникам. Или того хуже — придет обезумевший от близости неизбежной смерти носитель заразы, одержимый идеей забрать с собой на тот свет как можно больше народу.

Прежде чем впустить отряд в деревню, к каждому поднесли датчик, определяющий температуру тела. Если человек болен, если у него лихорадка и пирогены бурлят в крови, датчик загорался красным и издавал тревожный писк. К счастью, ни у кого в отряде повышенной температуры не было, на крохотном приборе стабильно светился зеленый огонек. Небольшие проблемы возникли лишь с Морганой. Девочка испугалась чужих людей, и Герде стоило большого труда уговорить Мор (так она называла малышку) войти в деревню и приблизиться к датчику. Упрямство девочки вызвало у Лиственников самую негативную реакцию, один из местных даже начал кричать. Он уже собирался вытолкать их за ворота, но Чен Ли жестом приказал ему подождать, пока Герда сумеет успокоить девочку. Лиственники пребывали в напряжении до тех пор, пока направленный на Моргану датчик не загорелся зеленым…

К старосте подошел один из местных и что-то зашептал на ухо.

— Просу вас, идитсе за мной в моя дом. — Речь Чен Ли не отличалась четкостью. — Будсем есть.

В доме старосты было только все самое необходимое. По обстановке можно было заключить, что здесь живет человек аккуратный, далекий от украшательств собственного жилища, ценящий во внутреннем убранстве прежде всего удобство. В центре комнаты стоял большой круглый стол, на котором гостеприимные хозяева расставили многочисленные кушанья и столовые приборы. От медной кастрюли, наполненной куриным супом, к потолку поднимался пар и распространялся пьянящий аромат. Густав шумно сглотнул слюну, Чен Ли посмотрел на него и улыбнулся. Староста жестом пригласил гостей садиться, потом извинился и сказал, чтобы они приступали к трапезе без него — ему нужно уладить кое-какие дела, а потом он непременно к ним присоединится.

— Спасибо, друг, — поблагодарил Дуго.