На пороге Тьмы - Круз Мария

– А он здесь пролетит?

– Пролетит по тому маршруту, по которому мы к городу на разведку летали, – терпеливо разъяснил я. – То есть с гарантией. А вот дальше…

То, что следовало делать дальше, звучало сумасшедше. На меня посмотрели даже вроде с сочувствием: мол, нельзя такие глупости говорить не больному человеку. Пришлось объясняться. Точнее – объяснять. А заодно ссылаться на примеры из книг и то, что я это все не придумал, а даже заранее согласовал. Пусть в качестве самой крайней крайности, но согласовал. И специалисты дали добро, а это уже половина дела.

– И сколько до самолета? – спросил вернувшийся Иван.

Я глянул на часы, прикинул, затем ответил:

– Чуть больше часа получается. Пока надо держаться. И еще бы неплохо позиции тех, что в лесу укрылись, выявить.

– Это как? – спросил Федька.

– Наблюдением, – пояснил я. – Я на ту сторону пойду, а вы держите подступы с обратной стороны. В случае атаки патронов не жалейте – надо пугнуть как следует.

– А если застрянем? – удивился такому приказу Федька.

– Если застрянем, нам все равно хана ночью, – ответил я. – А пока нам надо все что можно сделать для того, чтобы у нас все выгорело. Так что без экономии давай.

– Ну… как знаешь, – все же с сомнением ответил он.

Опять пробежка на четвереньках, стул на середину комнаты, в тень, за ним сам на колено встал. Бинокль в руки, объективы на лес. Куда они могли деться? Сбежали, потеряв сразу двоих из четверых, или все же где-то укрылись? Оттуда пока не стреляли – похоже, что если не смылись, то старались помочь забыть о себе. А нам как раз забывать о них не надо: такой забытый противник всегда самый пакостный, а у меня план и так весь на соплях держится, любое вмешательство – и нам кранты. И не только нам, что еще страшнее.

Где они могут быть? Лес довольно прозрачный: бор сосновый, даже без подлеска. Можно только за стволами деревьев укрыться, иначе никак. Правда, видно очень плохо – и так сумерки, а там вообще темно. Ну-ка, раз все равно время есть, будем все крайние деревья по одному осматривать. Мы туда не стреляли ни разу, так что противник вряд ли будет укрываться всерьез: наверняка сюда поглядывает. А если поглядывает, то заметить его все же можно. Тут триста метров всего примерно, ну чуть больше, – вообще не дистанция. Самому бы только пулю не схлопотать, пока глазею… Но перископ все же на другой стороне нужнее, так что будем рассчитывать на удачу: авось не оставит своей милостью.

Деревья как деревья, стволы толстые, лес старый. На такое дерево никто не полезет: это как на мачту карабкаться – и трудно, и весь на виду будешь, – значит, скорее всего, противник залег.

Сколько ни высматривал, так ничего и не обнаружил. Но не думаю, что они ушли: темно там для меня просто, не получается увидеть. Я даже приманку пытался сделать из найденного в шкафу старого дождевика и валика от дивана, на выстрел выманить, но не клюнули. Или все же нет там никого? Ох-хо, как мне это все не нравится…

– Вов! – послышался сдавленный и малость испуганный крик Федьки.

Я понял, что спрашивать: «Чего?» – не надо: Федька зовет меня не просто так. Рванул туда, предчувствуя неприятности, и не обманулся. Иван сразу сунул мне в руку перископ, показал направление, сказал:

– Туда гляди. Где дробилка угольная и кучи за ней… видишь? Сверху.

Сначала я не увидел ничего. Огромные кучи дробленого угля, приготовленного к погрузке, слежавшиеся и спекшиеся под дождями и ветрами, все равно оставались черными, равно как и черной была земля вокруг них на добрую сотню метров. Да и вообще вся станция была покрыта угольной пылью, так что неудивительно, что тварь я разглядел с немалым опозданием.

– «Гончая»…– пробормотал я, чувствуя, как все холодеет внутри. – Дождались, мать их в хрясло…

– Они самые, – подтвердил Федька.

«Гончая», пока одна, сидела прямо на вершине угольного холма, уставившись на наше убежище. Как всегда, нельзя было тварь толком разглядеть из-за окружающей ее дымки Тьмы, и, как всегда же, ее взгляд ощущался как лезвие ледяного ножа, которым тебе водят где-то возле сердца.

– Вот чего они ждали, – сказал Иван. – Могу поспорить, что высунуться нам не дадут. Пока одна, но…

– А это посмотрим, – сказал я больше для того, чтобы самому себе бодрости прибавить. – Иван, пока здесь, паси люк возле шеста, Федька, бери свою шарманку – благо патронов много, – и вход на прицел. Все, что сунется, кроши в клочья. Гранаты держите под рукой… Даже так: Иван, возьми половину гранат у Федьки и рядом выложи… Федь!