Эпоха мёртвых. Прорыв - Круз Андрей

Военные перекрыли дорогу, заняли блок, выбросили дальше в направлении противника разведдозоры, которые взяли под наблюдение бандитскую базу, и сейчас ожидали подхода основных сил, с которыми и собирались решительно сдвинуть границы образующихся анклавов в свою пользу. Аргументы насчёт ключевых точек оказались вескими, те тоже умели карту читать и понимали, что тот, кто держит район хлебозавода, контролирует все подходы к области.

Была весточка и от ушедшего в «Шешнашку» отряда. Белявский сказал, что со стороны «бандитских земель» три дня назад вырвалась на поезде целая деревня, и помощь в этом самом побеге оказали легкоузнаваемые персонажи. На тот момент потерь в их отряде не было, и более того — они сумели разжиться ещё одной единицей бронетехники и двумя толковыми бойцами, то есть даже группа выросла в численности. И он же подтвердил, что сейчас группа находится за пределами действительной связи всей имеющейся у них аппаратуры.

— С подкреплением связь подойдёт, у них приказ узел развернуть на хлебозаводе, — пояснил Белявский. — Через них связаться сможете, если они даже в Китай уехали. Триста пятьдесят километров штатно.

— Это до Китая отсюда триста пятьдесят? — ехидно уточнила подошедшая Аня.

— Ну, почти, — легко отмазался Белявский. — Не до Китая, так до «Шешнашки», никакой разницы, в сущности.

— Оно понятно, — серьёзно кивнул слушавший разговор Пашка. — Географией эта наука называется.

Отомстил вроде как за свои волнения.

— Топографией, юноша! — оборвал его Белявский, после чего удалился в обход территории, к тому же сопровождаемый Машей.

Как бы то ни было, но настроение у всех было праздничное. Только что окапывались и строили оборону, готовясь к плохому, и тут войска, безопасность, да ещё и новости хорошие, хоть немного и устаревшие. По крайней мере, совсем недавно все ушедшие были живы и здоровы.

Из-за этих волнений все старательно опекали Татьяну, понимая, в каком состоянии она находится. Она же только злилась на Серёгу, который сумел оставить её в лагере, сам отправившись в рейд и провалившись бесследно. Несмотря на то, что он сам предупреждал о том, что связи не будет, Татьяна буквально задёргала сестёр-радисток, сама напрашивалась слушать эфир, надеясь на неожиданное его там появление, но пока всё было без толку.

Ближе к середине дня появилось уже реальное дело — их привлекли к разведке. Дозоры дозорами, но лучше их никто не знал окрестности хлебозавода. Туда и за «языками» ходили, и засаду там устраивали, и всё вокруг на четвереньках облазили. Так что к середине дня все, кроме сестрёнок и Пашки, экипажа «радиобуханки», отправились с разведчиками в сторону объекта атаки, готовиться. Да и «буханку» перегнали аж на старый бандитский блок, отыграв у дальности связи хотя бы десяток километров. Мало ли…

Сергей Крамцов

28 мая, суббота, утро

— Дверь железная, не ворвётся, — сказал Васька, после того, как тяжёлая туша так шарахнула в дверное полотно, что от рамы штукатурка посыпалась.

— Окна ещё есть… — ответил я. — Да и не в морфе главная проблема, если зэки сунутся к нам, то морфа погонят, это без вопросов.

— Сунутся, думаешь?

— Да наверняка, хрен ли им? — удивился я вопросу. — Вызовут броню, подойдут сюда, и морфа порвут, и дверь вынесут, и нас отсюда выкурят. Тут второй выход есть?

— Гляну сейчас, — подхватился Васька.

Сергеич, Сергеич, блин… Как же плохо всё вышло, а? Ведь почти успели уйти из-под обстрела, уже от морфа увернулись, вот уже крыльцо этого чёртова ЗАГСа было перед носом, и так вышло. И что теперь делать? Оставлять так вот, пищей для мертвяков? Ведь даже не похоронишь по-человечески. Это ведь даже не на поле боя оставить, это куда хуже.

Морф скрёбся за дверью, но засов держал прочно, да и само полотно открывалось наружу, угрозы не было. Хуже было другое — если Васька не найдёт второго выхода отсюда, то мы окажемся в мышеловке.

— Так, тварь, задолбал скрестись, — пробормотал я, поднимаясь на ноги.

Окна в решётках, морф и через них сюда вряд ли вломится, но кто мешает мне попытаться в него через окно пальнуть? Окна выходят к крыльцу, стрелки противника их не видят.

Но подобрался к подоконнику всё же почти ползком, старясь не шуметь и не мельтешить не по делу. Шум за дверью вроде тоже затих, но это ничего не значит, все эти мёртвые твари умеют замирать так, что ни единого звука от них — не дышат.