Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор») - Первушин Антон Иванович

• Кто просчитает мне мои года?
• Да и считать, наверное, не надо.
• И я стремлюсь туда, где облака,
• А не туда, где – рай безоблачного сада

• Я тороплюсь опять понять, кто прав,
• Хотя неправым быть кому охота.
• Но снова мне себя понять пора,
• И я взбираюсь по стремянке самолета.

• Ревёт турбина. На приборы беглый взгляд.
• Я лётчик-ас, я прирожденный лидер.
• Я долечу, я верю в свой талант.
• Тот, что внутри и не всегда снаружи виден.

• И яростно играют желваки.
• Комбинезон мой вымокнет от пота.
• От благ земных, веселья и тоски
• Меня уносят крылья самолета.

• Когда упала стрелка до нуля,
• Та стрелка, что зависит от турбины,
• Как женщина, затихла вдруг она —
• Любимая и сильная машина.

• – Освободите быстро полосу.
• Освободите, я прошу посадку.
• На голове седеющей несу
• Мне заданную в воздухе загадку.

• Потом придёт заслуженно почёт,
• Потом дадут заслуженно награду,
• Но лётчик орденам не любит счёт:
• Аэродром – не место для парада.

• – Освободите быстро полосу.
• Освободите, я желаю взлёта.
• Меня встречает на стоянке «Су»,
• И я взбираюсь по стремянке самолёта.

Когда командир закончил, Стуколин тут же потребовал, чтобы ему тоже аккомпанировали. Зная, какой у друга слух, Громов попытался отговорить Алексея от этой безумной затеи, но тот упёрся рогом. Тогда Константин сам взял гитару в руки, подобрал простенький мотив на два аккорда, а Стуколин с восторженным азартом заорал во всё горло, распугивая местных собак, сбежавшихся на запах шашлыка:

• Мчусь поперёк нейтральных вод.
• А там авианосец прёт
• Из галса в галс, пытаясь этим с толку сбить.
• А справа «Ф-15» жмёт, и ниже пара их ползёт.
• Как гнусом, небо ими здесь кишит.

• Седьмой американский флот
• Пространство милями крадёт.
• Но я не тот, что много лет тому назад.
• Теперь я – с опытом моряк. Мой «Су» – не то, что робкий «Як».
• И я могу устроить здесь им маскарад.

• Друг друга знаем голоса,
• Но заливает пот глаза.
• Кто скажет, что тебя сегодня ждёт.
• Бескрайний океан – не сон. А вот уж рядом «Орион»
• Моторами, как дряхлый дёд, трясёт.

• Конечно, это не война. Но чувств такая же волна.
• Красавец-крейсер наш заснят в ходу, как пить.
• Пиши, доллары – на счетах, и форма будет в орденах.
• Работу смогут там такую оценить.

• Эх, шваркнул бы я по винтам,
• Послав инструкции к чертям.
• Улыбки наглые смахнул бы с этих сук.
• А то летят, куда хотят, снимают всех и вся подряд.
• И часто это сходит с грязных рук.

• В прицеле лампа «Пуск» горит
• И в сердце боя страсть кипит.
• Характер дали б мне славянский проявить…
• По горловины я залит и, как струна, форсаж звенит.
• Не одного из них сумел бы завалить.

• Когда-то снимут все табу.
• Напомним всякому врагу,
• Что память вражья коротка.
• За бой и труд цена одна, одна страда нам всем дана.
• В дозоре дальнем Родина близка.

• Но время кончилось моё.
• Промчалось быстро, как кино.
• Я ухожу отсюда в заданный квадрат.
• Придёт на смену мне мой друг.
• И те, кто вяжут этот спрут,

• Всё осторожней из кабин своих глядят…

Подполковник Вересов, поддавшись хмельной ностальгии, выступил поскромнее Стуколина, исполнив медленно и печально песню «Застывший МиГ»:

• В далёкой дали заграничной
• У лёгких трубчатых ворот
• На постаменте необычном
• Застыл красавец-самолёт.
• Давно в турбине стихли громы,
• Компрессор песню не поёт,
• А он как прежде, невесомый,
• Всё устремляется в полёт,
• И как подраненная птица,
• Взметнувшись скошенным крылом,
• Он много лет уже стремится
• Дорогой на аэродром,
• И словно просит, чтобы дали
• Ещё хоть раз ему взлететь,
• Уйти в заоблачные дали,
• Покинуть враз земную твердь…

• А мимо чудо-самолёта,
• Стрелой пронзившего года,
• Спешат пилоты на полёты,
• Не замечая иногда,
• Как он стремится с постамента,
• Как с ними просится в полёт!..
• И громыхая инструментом
• Заправщик мимо проползёт…

• Но каждый раз, когда устанет
• От шумных буден и забот,
• К нему придёт, надолго станет
• В ночной тиши седой пилот.
• И как с живым, как с давним другом
• О чём-то будет он молчать…
• И станет самолёт по кругу
• В седом молчании летать,
• И взрыв форсажный из забвенья
• Рванёт его на перехват!..

• Да! Ради этого мгновенья
• Ему положено стоять!
• Да, ради этого мгновенья!
• Для МИГА!..
• Ну и для того,
• Чтоб со скачками уплотненья
• Собратья младшие его
• Летали лучше, дальше, выше,
• Наверняка разили цель!..
• Застывший «МиГ» под старой крышей —
• Седых пилотов колыбель…^[23]

Потом и сам Громов взял инициативу в свои руки, спел несколько песен «не в тему» от Бориса Гребенщикова, Юрия Щевчука и Михаила Щербакова. И, как обычно, поддавшись на уговоры друзей, начал хулиганить и «сбацал» широко известную в узких кругах балладу неизвестного автора «Про Ивана – летчика-аса, который побывал на Марсе, а когда с Марса воротился, с лётной работой распростился».^[24] Начиналась баллада вполне эпически: