Квартира № 41 - Гребенщиков Андрей

Луч фонаря выхватил в узком проеме глубокого ящика ворох истлевшей бумаги. Что там? Скучные бесплатные газеты, надоедливые рекламные флаеры, счета, вызывавшие неизменно удивленное цоканье у родителей и сдержанный, тихий матерок деда?

Я не стал заглядывать, ведь карты с несметными пиратскими сокровищами, иероглифы пришельцев и записки великих волшебников, сокрытые в безымянном тайнике предназначались не мне, а рыжеволосому смешному мальчишке, вечно 10 лет от роду…

Я извлек из заплечного мешка два полных рожка от Калашникова. «Вольно, бойцы, ваш железный командир уснул навеки… Может еще сослужите службу более удачливому сталкеру». В ответ драгоценные патроны гулко стукнулись о жестяную крышку верхнего ящика. Посчастливится ли кому-нибудь найти их? Надеюсь. При других обстоятельствах они могли спасти мне жизнь. Может кому-то повезет больше — я бы очень этого хотел.

Теперь наручные часы — очень старые, времен Великой Отечественной, наградные… оберег, талисман, напоминание… Они остановились много лет назад, замерев на вечных двадцати минутах восьмого. Время смерти близкого человека, единственного близкого в сошедшем с ума мире. Найдите себе нового хозяина. Защищайте его, как пятнадцать лет защищали меня. А со мной вам нельзя — моё время будет иным…

И еще один, последний подарок. Извлеченный из кобуры ТТ приятной, уверенной тяжестью давил на ладонь. «Жаль, мой друг, что ты бесполезен против уродов». Я вынул обойму, отсчитал из нее пять патронов и аккуратной горочкой выложил у автоматных рожков. Кто знает, может и они на что сгодятся… Пистолет с одной оставшейся пулей вернулся в кобуру. «Зато для людей ты в самый раз».

Предстояло пройти еще один пролет, 14 ступеней.

Первая ступень — на ней я когда-то затянулся сигаретой и бросил на целых 8 лет. Вторая — сколотая, спасибо тебе за ушиб и целую неделю незапланированных каникул. Третья — до нее я допрыгивал в 4 года. Четвертая, пятая, шестая — вы всегда так быстро проносились мимо. Седьмая — счастливая, пусть это останется со мной. Восьмая — особенная, чуть больше остальных. Девятая — перепрыгнуть — на ней нашли умершую соседку — бабу Варю. Жаль, но сейчас перепрыгнуть не получится…

Десятая — пора! — достаю связку ключей. Одиннадцатая — вот четырехгранный ключ от безымянного волшебного ящика. Двенадцатая — а вот «таблетка» домофона. Тринадцатая — крошечный полуцилиндрический ключик — от нижнего замка. Четырнадцатая — плоская пластина со множеством насечек и бугорков — от верхнего. Отец очень гордился этим замком — «финский, сто степеней защиты, невозможность взлома и подбора отмычки»…

На моей памяти «сейфовым» ключом не пользовались ни разу — в квартире всегда кто-то оставался из многочисленного семейства. Не понадобится он и сейчас…

Когда-то, очень, очень давно рыжий, смешной мальчишка уговорил своего деда прокатится до новой станции метро. Мама отпустила их только на час, потому что потом все сядут за праздничный стол и непоседливая кудряшка-сестренка будет пытаться наконец задуть все три свечки на кремовом торте…

Слез больше нет… высохли, выжжены радиацией, выплаканы с кровью…

Маленький ключ легко и привычно юркнул в отверстие замка. Сердце остановилось. Поворот, глухой щелчок. Дверь протяжно скрипнула и неспеша, очень-очень осторожно открылась.

Я был дома.

Воздух

…скоро мутанты закончат разделку весьма мясистых трупов своих «сотоварищей» (как же неаппетитно они чавкают!) и займутся подъездной дверью, мало обращая внимание на мои неумелые, сбивчивые молитвы…

Я провел рукой по грубой, шершавой поверхности родного, всегда верного АК. «Ты ни в чем не виноват. Мы бились до последнего патрона».

Обессиленный, пустой автомат подрагивал, остывая. Я прислонил его к стене, отдал честь и коротко, по-дружески кивнул «Спасибо за всё».

Надо уходить. Куда, зачем? У западни есть только вход… Поднимаясь на второй этаж, я боком зацепил почтовые ящики, те протестующе заскрипели, а сверху на крышке что-то коротко лязгнуло — металлом об металл.

Я было навел туда фонарик, как снизу — очень-очень близко — раздался нечеловеческий, жуткий вопль. Ноги сами внесли меня на второй этаж — сердце бешено колотилось, захлебываясь в невозможном ритме. Одна из квартир зияла открытым проемом двери. Сюда! Еще можно попробовать выбраться через окно!