Подземка - Бычков Михаил

– Конечно, – грустно произнес священник. – Я и не пытался тебя в чем-то убеждать. Ты сам все поймешь. Не сразу, постепенно. Вера, надежда и любовь займут свое место в твоей душе.

Я криво усмехнулся:

– Сейчас я верю только в себя, да и то не на все сто процентов. Что касается остального, не взыщите: любить мне некого, а надеяться не на что. Простите меня, батюшка.

И ушел спать. Впереди тяжелая неделя.

Глава 6

Ботвинник заявился утром, сразу после семи. Я уже проснулся и завтракал: давясь, доедал бутерброд, запивая его слабеньким чаем. Плотно поесть не хотелось. Желудок с утра отвергал даже мысль о пище, и этот несчастный бутерброд приходилось запихивать в рот чуть ли не ценой огромных волевых усилий и долгих уговоров самого себя.

Надо, Саня, надо. Когда еще пошамать доведется?

Вот почему я давился, но ел.

Настроение было средней паршивости. Да никакое оно было, если сказать по-честному. Вчерашний день оставил тяжелый осадок в душе. Тоска до дури, до желания закатить истерику, вволю поорать, нажраться до свинского состояния, набить кому-нибудь рожу или застрелиться. Последняя идея показалась мне не лишенной привлекательности. Вложить ствол «пээма» в рот, спустить крючок. И тишина… Покой на веки вечные. Ничто тебя не колышет, никто не трогает. Лепота.

Потом помотал башкой, отгоняя дурные мысли, но они, сволочи, никуда не разбежались. Остались здесь, со мной.

Я сделал глоток и с грустью подумал, что не пить мне никогда чифиря, заваренного Антоном. Пусть горького, противного, но наведенного его руками.

Эх, если бы все можно было переиграть, наплевать на приказ Генерала, поехать по старому маршруту, взять там хабар и спокойно вернуться живыми и здоровыми. И сам себя одернул: мечты, мечты. Какой в них толк, если они абсолютно нереальны и никогда не смогут воплотиться.

– Приятного аппетита, – сказал гость.

Я хмуро посмотрел на него, смахнул рукой крошки со столешницы.

– Чай будешь?

– Спасибо, не хочу.

– Тогда садись, только в рот не смотри.

– Боишься, что аппетит испорчу?

– Ага. Боюсь.

Ботвинник уселся напротив, как раз на место Игнатова. Оно все еще пустовало. Я вздохнул.

Ничего не могу с собой поделать, непривычно видеть его опустевшим. Конечно, скоро сюда подселят кого-нибудь из обитателей Двадцатки, но некоторое время придется жить одному. Последнее, с учетом всех обстоятельств, лучше. Мы с Антохой не один пуд соли вместе съели. Мне его жутко не хватает. Никто не сможет заменить друга, даже такой отличный парень, как Ботвинник.

Димка почувствовал мое настроение, заглянул мне в глаза:

– Ты как, Лось?

– В смысле?

– В моральном аспекте. Готов?

Я скривился:

– А какая разница? Сказано: девку доставить на Центральную, значит, доставлю. Сплавлю с рук на руки и сразу обратно.

Последнюю фразу я постарался произнести как можно равнодушней. Типа живет такой крутой парень Саня Лосев, которому все по барабану. Кажется, Димку убедить мне удалось. Или он слишком хорошо меня знал, поэтому просто сделал вид, что поверил моим актерским потугам.

Большим желанием топать за тридевять земель я не горел, но приказы не обсуждаются. Если уж Полковнику вздумалось поквитаться со мной, он перепробует все способы. Путешествие до Центральной вполне можно отнести к их числу. Немногим удалось пешочком протопать по этому маршруту туда и обратно. Нет, сидя на мотодрезине в компании десятка автоматчиков, – еще ничего. Почти увеселительная прогулка. Но дрезину предоставлять мне Полковник не собирается, а шлепать пешком – рисковое занятие.

Можете называть меня параноиком, но бравада перед Ботвинником была показной. На самом деле я побаивался.

– Не хочешь там остаться? – спросил Димка и уставился на меня, проверяя реакцию.

Ну что я мог на это ответить? Пожал плечами и сказал:

– На Центральной? Кому я там нужен! Здесь моя деревня, здесь мой дом родной.

Продолжать логическую цепочку, доказывать, что для начала надо хотя бы туда добраться, а уже потом строить планы на будущее, не хотелось.

Димка понимающе хмыкнул:

– Так ты у нас этот самый… патриот… локального масштаба.

– Вроде того, – кивнул я. – Самый что ни на есть квасной патриот местного разлива.

– Смотри, не заброди, «квасной патриот», – заулыбался Ботвинник.

Я ничего смешного в его шутке не нашел. Улыбка старшины показалась мне чересчур искусственной. Как будто он работал на публику, но зрителей, кроме меня, тут не имелось. Догадываюсь, откуда взялась эта манера. Веселит товарища.