Стажер - Дашко Дмитрий

Ночью выяснилось, что он совершенно не спит. Дикие не стали выставлять караулов, доверив охрану Фишке, а он добросовестно бродил вокруг нас, разговаривая сам с собой и время от времени завывая дурным голосом. Некоторые его повадки напоминали звериные. Утром Фишка был самым бодрым и по-прежнему передвигался своей непринужденной походкой, вразвалочку. Нормальный человек в его ситуации вряд ли бы так хорошо держался.

После скорого завтрака движение продолжилось. Рюкзак натирал спину, давил к земле, привалы мутанты делали нечасто. Очевидно, их лагерь находился достаточно далеко. Мы топали уже вторые сутки, но конца и края путешествию было не видно. Одно время мне стало казаться, что дикие заплутали и сами не знают, куда идти, но потом, из случайно подслушанного разговора, стало ясно, что это не так. Мои нынешние хозяева пытались сбить с толку возможных преследователей и петляли, а Туз уверенно вел отряд к лагерю кружными путями.

Другое дело, что, зажатые между нескольких огней, дикие старались забраться в такую глушь, куда бы до них не дотянулись ни егеря, ни мутанты, точившие на них зуб. Будда, стоявший во главе клана изгоев, давно грозился стереть «неформалов» с лица земли, а уж про чувства полковника Нефедова можно было и не упоминать. Ему научники уже давно проели плешь жалобами на действия отмороженных диких.

Места вокруг лежали потрясающие по красоте. При иных обстоятельствах я бы не преминул ими полюбоваться, но, когда в спину тебе тычут стволом автомата, мысли становятся примитивными: дойти, поесть, поспать. И, разумеется, главное – дожить хотя бы до следующего рассвета.

Мне было плевать на величественные сосны, сухой даже в ненастье игольчатый ковер под ногами, краски увядающего леса. На пение птиц, на разносящийся на многие километры стук дятла, на рыжих муравьев, неторопливо спешащих к своей цели. На затянутое облаками причудливой формы небо, на редкое и потому особенно ценное тепло солнца. Роскошно красные закаты – отрада влюбленных и поэтов – волновали меня куда меньше сегодняшней скромной пайки: пары сухих печений и нескольких глотков обеззараженной воды.

Дикие разрешали нам пользоваться спецтаблетками. Видимо, не желали, чтобы мы начали фонить раньше времени. Смотрели на нас как на пустое место, в разговоры не вступали, но и не запрещали торопливого общения украдкой.

С одним из яйцеголовых у меня возникло нечто вроде приятельства. Сошлись мы как-то само собой, словно некая сила подтолкнула нас друг к другу. Стоило перекинуться парой слов, и я почувствовал к этому добродушному парню большую симпатию. У него были темно-русые волосы с рыжеватым отливом, короткая челка и редкие конопушки на лице.

Вячеслав был лет на двадцать старше меня, все называли его Жуком. Сначала я думал, что это прозвище, но он объяснил, что Жук – его настоящая фамилия.

– А вот до отчества я еще не дорос, – засмеялся научник, намекая на невысокую, по сравнению с остальными, ученую степень.

Больше всего регалий имел академик Баталов. Он был руководителем научного центра, развернутого в одном из поселений. Угодившие в плен ученые составляли его немногочисленную «свиту». Внешностью академик напоминал обезьяну – лысоватый, кривоногий, сгорбленный, с непропорционально длинными руками и низким выпуклым лбом. Мне казалось, что именно с ним дикие в первую очередь начнут сводить счеты, но, к немалому моему удивлению, мутанты относились к Баталову довольно снисходительно, груз на его плечах был легким, пайку он получал больше нашей, я ни разу не видел, чтобы его пытались ударить, хотя остальным неоднократно перепадало.

На последнем привале Туз приказал всем пленникам закатать рукава. Мы удивились, но ослушаться не посмели.

Ночь выдалась прохладной. На небе блекло светили чужие звезды.

Туз по очереди обошел всех с пистолетом для инъекций. На Большой земле, после того как началась эпидемия СПИДа, они были запрещены. Но мутанты чихали на все запреты. После ка-волн распространенные людские болячки пугали изгоев не больше пуховой подушки.

Инъектор зашипел, впрыскивая красноватую жидкость. На руке вздулась «пуговка», словно от манту.

– Что это было? – спросил я.

– Не ссы, не сдохнешь, – бросил Туз, переходя к следующему «пациенту».

Инъекция подействовала странным образом. Меня сразу потянуло в сон.

Я проспал до самого утра как убитый, не обращая внимания на стылую землю под собой. Замерз страшно. Другие пленники – тоже. На рассвете все клацали зубами.