Симфония тьмы - Кунц Дин

— Знаете — что? — спросил Гил.

Человек-нетопырь продемонстрировал клыки величиной с большой палец. В потоке света из его глаз они тоже были зелеными, хотя более светлого оттенка.

— Я предназначен для того, чтобы возглавлять! Вот что я знаю совершенно точно.

— Возглавлять — кого?

— Людей-нетопырей! — воскликнул Красный Нетопырь, задрожав от негодования, и глаза у него раскрылись еще шире, чем прежде.

Силач ущипнул сына за руку толстыми пальцами, желая предупредить его. Гил решил, что одного такого предостережения с него хватит. Перед глазами у него стояла четкая, как на моментальном снимке, картина: огромные клыки, погружающиеся в вену до самых десен, раздирающие плоть, пузырящуюся пеной, багровую…

— Красный Нетопырь, — заговорил Силач, отвлекая внимание мутанта от Гила (юноша с облегчением увидел, что горящий зеленый взгляд монстра ушел в сторону), — мы пришли встретиться с вашим Советом. До Дня осталась всего неделя.

— Так скоро?

— Парень уже сказал мне, что то, чего я хочу, можно сделать довольно легко.

«Верно, — подумал Гил, — но я не сказал, что сделаю это».

— Его ни в чем не заподозрят, — продолжал Силач. — Он может свободно пройти куда захочет… почти. А куда не может, так те места для наших планов не имеют значения. Так что мы вполне можем начать координацию действий.

Человек-нетопырь какое-то время молчал — думал. Гил попытался представить себе, как может работать такой мозг, каков ход его мысли, какие в нем гнездятся предубеждения, какие воспоминания. Для него это было чуть-чуть слишком. Он еще мог как-то воспринимать популяров на физическом уровне, но сделать следующий шаг и перейти к типичным для них схемам мыслительных процессов ему не удавалось и вряд ли когда удастся.

— Ладно, — буркнул наконец Красный Нетопырь.

Он отпустил когти и шлепнулся на пол, успев перевернуться вниз ногами, пока падал. Повернулся спиной и направился дальше в темноту развалин, то перелетая, то пробираясь пешком по узким проходам, стены которых состояли из обломков бетона, осколков стекла, скрученной проволоки и — удивительно! — целых керамических плиток.

— Отец, — сказал Гил, и от этого слова на языке вдруг возникло неприятное, горькое ощущение, как будто в рот влетело толстое мохнатое насекомое, — а почему ты не использовал Нетопыря вместо Прыгуна, чтобы выкрасть настоящего Гильома из «Первого Аккорда»?

Силач взобрался на бугор из камня, пластика и металла, помог Гилу подняться следом.

— До верха «Первого Аккорда» — две с половиной тысячи футов. Да, люди-нетопыри умеют летать, но они все-таки люди. Строение их костей не вполне приспособлено для полета. У настоящих летучих мышей кости внутри почти пустые, но людям-нетопырям приходится ходить по земле и выдерживать свой вес, так что полые кости им не годятся. Поэтому они могут подниматься всего футов на двести. И даже если бы они поднялись на здание «Первого Аккорда» до такой высоты, дальше им пришлось бы карабкаться обычным способом, а у них для этого недостаточно развиты мускулы.

Стало темнее.

И холоднее.

Они вышли к очередному спуску, который можно было преодолеть, только съехав на спине. Красному Нетопырю повезло — потолок здесь оказался довольно высок, и он просто слетел вниз. Силач съехал первым. Гил осмотрел видимую часть откоса, послушал, как спускается отец. Да, это не песок. Слышно было, как перекатываются какие-то тяжелые куски. Но и для спуска на ногах тут слишком круто. Он собрался, оттолкнулся…

По камням на спине, как на санках. Камни это перенесли легче, чем спина. Гил ободрал кончик мизинца о какую-то глыбу, поморщился от боли. Потом он долго скользил по длинной полосе камней, дрыгая ногами и ругаясь, — поднявшаяся пыль забила глаза и не давала дышать. Докатился до дна, полежал несколько секунд, а потом поднялся на ноги, не дожидаясь, пока Силач прибежит считать на нем раны (тот все трясся, как бы не получило повреждений его божественное орудие).

— Ты уверен, что он справится? — спросил Красный Нетопырь, размахивая крыльями в полумраке. Подсвеченное глазами лицо скривилось в комической гримасе.

Но Гил припомнил, как выглядело это же лицо с оскаленными клыками, и мгновенно перестал видеть в нем хоть что-то смешное.

— Гидеон может сделать все, что нужно, — сказал Силач. — Но мы должны помнить, что его вырастили музыканты. Он не подготовлен к той жизни, какую ведем мы.