Сага Смерти: Мгла - Левицкий Андрей

— Это мастерская там, — сказал Никита, — Слышишь, гудит?

Входить не хотелось, но все же мы прокрались к дверям мастерской. Станки стояли двумя рядами, все неподвижны, кроме одного, в котором крутилось, повизгивая, длинное сверло. Оно будто наматывало на себя воздух, закручивая в мастерской большой ленивый смерч. Сунувшись внутрь, я ощутил постоянный ровный сквозняк, некоторое время прислушивался к внутренним ощущениям, затем попятился вместе с Никитой. Черт его знает, что означают этот сквозняк и этот станок, который, кажется, даже ни к чему не подключен. Может, ничего опасного, а может, и наоборот.

Медленно водя стволом автомата из стороны в сторону, напарник добрался до лестничной клетки, подался вперед, заглядывая.

— Нормально, Андрюха. Идем.

Я нагнал его, мы стали подниматься по ступеням. Миновали второй этаж с раздевалками — и посреди третьего лестничного пролета Никита ахнул.

Он вскинул автомат и начал стрелять, присев на корточки, да так резко, что не удержался и упал на спину. Очередь, прочертив полосу по потолку над верхней лестничной площадкой, смолкла. Я к тому времени уже лежал на боку под перилами, вытянув кверху руку с пистолетом. Но не стрелял — пялился во все глава на черную мягкую сферу под потолком и на торчащего из нее человека, который тянул к нам руки, извивался, раззевая рот, вращал безумными глазами, полными боли и ужаса, беззвучно стонал, умоляя спасти…

Никита наконец сообразил, что рожок опустел, судорожным движением выщелкнул его, что-то мыча, сунул руку под куртку, рванул, с мясом вырвав какой-то ремешок, наконец достал другой магазин.

— Тихо, тихо! — Я поднялся на колени, продолжая целиться вверх. — Эй, напарник, расслабься и получай удовольствие. Не стреляй, говорю! — Подавшись к нему, я дал ему подзатыльник. Голова мотнулась, подбородок Никиты ткнулся в грудь, он сглотнул и наконец более-менее пришел в себя. Со свистом выдохнув воздух, уселся по-турецки, не опуская автомата, уставился на жуткую картину.

Голову, руки и торс мужчины облепила мутно-прозрачная пленка, похожая на крепко сросшиеся нити воздушной паутины. Изумрудная, поблескивающая, цветом она напоминала брюшко навозной мухи. Человек до сих пор дышал, казалось, что он видит нас, что именно из-за нашего появления он стал дергаться, тянуть руки и разевать рот в немом крике. Жертва черного шара содрогалась так, будто испытывала немилосердную боль и ужас, но при этом не издавала ни единого звука.

— Тот же самый! — прошептал Никита. — Тот, ноги которого мы снаружи видели… Его слезы по пространству размазали.

Поднявшись, я сделал осторожный шаг, потом еще один. Мужчина задергался сильнее. Отсюда виднелся проем коридора, соединяющего башенку с цехом, — до него осталось с десяток ступеней, не больше, но чтобы попасть туда, надо пройти под черной сферой на потолке и торчащим из нее получеловеком. Я прикинул расстояние… до меня он не дотянется, а вот по макушке напарника может мазнуть пальцами.

— Пригнешься? — спросил я, делая еще один шаг.

— Я-то пригнусь… Но надо ж ему помочь как-то.

— Как?

Мы почти достигли верхней площадки и уже видели весь коридор, который заканчивался полутемным проемом в стене цеха. Мужчина извивался, бился в припадке. Еще шаг — и он изогнулся, мучительно скривив рот, затянутый изумрудной пленкой. Язык бился о тонкую преграду, безуспешно пытаясь прорвать ее.

И Никита не выдержал, решил прекратить мучения бедняги. Я не успел ничего сделать — вскинув автомат, он дал короткую очередь.

Пробив пленку и лицо под ней, очередь поднялась выше, раздробив челюсть, пули впились в шею. Мужчина замер, руки повисли; Никита перестал стрелять. От мертвеца к бетону протянулся длинный красный сгусток — вроде и кровь, но густая, как машинное масло. Нижний конец коснулся пола.

— Не надо было… — начал я, и тут черная сфера раздалась вширь, будто вздохнула, втянув в себя человеческий торс. Он исчез из виду, а шар лопнул, разбрызгав темные капли. Пахнуло озоном. Раздался громкий хлюп, словно полный воды целлофановый пакет с высоты упал на асфальт. Or того места, где раньше висела сфера, вниз устремился клокочущий поток темноты.

Густой пенящийся мрак пролился сквозь башню. Сопровождаемый волной озона, я рванулся вниз одновременно с Пригоршней, а вокруг все плыло и качалось. Мрак разъедал материю, как серная кислота органику. Ступени прогибались, перила изогнулись змеями, потолок просел. Ручьи извергнувшейся из сферы темноты клокотали вокруг нас.