Автоматная баллада - Уланов Андрей

Трусов среди воинов Храма не было. Но и выбора у них не осталось тоже: бежать вперед – не храбрость, а лишь верная и бессмысленная смерть. Оставаться на месте и ждать, пока очередная пуля, как сквозь масло пройдя вековой ствол, достанет за ним тебя…

Проклятый стрелок в очередной раз провел их – пулемет был наверняка припрятан заранее, и теперь ему оставалось лишь выщелкивать их поодиночке… или положить всех одной длинной очередью, если они все же решатся на атаку. Если решатся – а считаные метры травы и цветов неширокой опушки сейчас казались храмовникам слишком уж длинными. Длиннее жизни.

Глупо бежать вперед, глупо стоять на месте – свободным оставался только путь за их спинами… отступить, перегруппироваться… только вот начав отступать, как выяснилось, очень трудно заставить себя остановиться.

Особенно когда вас осталось всего лишь семеро – против одного.

– Что с тобой?!

Ее вопрос он скорее угадал, чем расслышал, – в ушах еще продолжали злобно жужжать ватные тюки, по пуду на каждую раковину. Пожалуй, еще один такой выстрел, и его можно будет брать тепленьким, голыми руками…

– Блядство, – Швейцарец попытался усмехнуться. – В смысле: головокружение, тошнота и, кажется, – он мазнул ладонью по верхней губе, глянул, – кровотечение из носа.

– В тебя опять попали?

– Угу, в плечо… отдачей.

Он запрокинул голову, прикрыл глаза…

– Как тебя зовут?

– Тианэ. Но… я не люблю это имя.

– Хорошо, – тихо сказал Швейцарец несколькими минутами позже. – Тогда я буду звать тебя – Тайна.

Глава 8

СЕРГЕЙ

Он поверил не сразу, хотя все шло к тому. Минут пять сомневался, прикидывал – но, сколько ни думай, выходило, что его расчеты верны и других вариантов быть попросту не может.

Наконец им попался небольшой островок, даже не островок, а так – большая кочка, едва-едва приподнявшаяся из трясины, но все ж это была относительно твердая поверхность под задницу и короткий роздых ногам. И во время привала он украдкой сверился с компасом и обрывком бумаги под мутнеющим целлофаном – картой. Карта, разумеется, была даже не так себе, а просто наспех перерисованный контур, но и такая «точность» сейчас годилась – объект, который интересовал Шемяку, был… большим.

Потом они пошли дальше, и через пару сотен шагов Сергей решился.

– Вот и все!

В первый момент они, похоже, ни черта не поняли. Да и во второй – тоже. Айсман усмехнулся.

– Все, – повторил он. – Финита ля комедия! Пришли!

– Что значит «пришли»? – настороженно спросил Энрико.

– То и значит, – откликнулся Шемяка. – «Пришли» в нашем случае означает: «дошли». Дотопали. Добрели. Доползли. Вон та темно-зеленая полоса вдоль горизонта являет собой ваш ненаглядный Большой Остров. У нас был уговор – я должен показать Большой Остров. Так вот, – Айсман взмахнул рукой. – Показываю! Большой Остров – там! Во-он там! Могу еще и ногой указать, если у кого-нибудь с географией полный затык.

– Но, – сказала Анна, – ты ведь сам говорил: «Идти еще неделю как минимум»!

– Верно, – кивнул следопыт. – Соврамши. Было, видите ли, у меня опасение на предмет, что, узнав о близости заветной цели, вы или скиснете вконец… да-да, и нечего на меня глазками сверкать! Или же выкинете какую-нибудь дурость, с нахождением на болотах напрочь несовместную.

– И ты нам врал… – задумчиво произнесла девушка.

– Угу, – подтвердил Айсман. – Самым натуральным образом.

Забавное дело – казалось бы, довел эту чертову парочку, спихнул гору с плеч… впору хоть в пляс пускаться. А вот фиг вам, господа-товарищи, не чувствуется ни малейшего облегчения, нет и в помине. Есть лишь противная, вялая тоска…

«Любопытство тебя сгубит, Лопоух», – раз за разом повторял ему когда-то Рудольф. Именно любопытство и грызло сейчас Шемяку, поедом жрало. Что же все-таки нужно этим двоим на Большом Острове, где они – в этом Айсман готов был клясться чем угодно – сроду не бывали! В смысле – даже до войны. Хотя если и бывали – от памяти о довоенных экскурсиях в скелете вреда куда больше, нежели пользы. Он ведь теперь именно что скелет, а не город, и живет по новым правилам.

Эти двое правил не знали. Вернее, знали что-то – урывок там, кусочек сям… что, в общем-то, даже паршивей абсолютного неведенья, потому как дает иллюзию…