Двери во Тьме - Круз Мария

— Именно. Достаточная статистическая база получается.

Я задумался. Милославский, помню, мне сказал что-то насчет того, что «одна насильственная смерть дает такой выброс энергии, что может проколоть все миры насквозь». За точность цитаты не ручаюсь, но смысл примерно такой.

— Погоди…, - задумался я вслух, — …а когда адаптанты жертву принесли, и я сюда провалился… это же процесс задом наперед идет, так? Убивали здесь, а дыра в моем слое появилась, нет?

— Не гони программу, — прервал меня Иван. — С этим не разобрались до конца. Будет теория — расскажу, обещаю. Там не все понятно, а сочинять на ходу не хочу. Поговорили — и будет, что мог, то рассказал, и даже больше. Понял?

— Так точно, товарищ научный руководитель группы, — кивнул я, задумавшись. — Не смею дальше беспокоить.

Ладно, хоть что-то, но сказали, появилась информация для размышления.

* * *

В воскресенье проснулись поздно, выспавшись от души — лучший способ борьбы с похмельем, которое было неизбежно после вчерашних посиделок в «Телави». Пока Настя раскочегаривала плитку под чайником, я выложил на кухонный стол переданную Иваном папку. Вопросы, вопросы, бесконечные вопросы…

— Это что? — спросила Настя, заглянув через плечо.

— Милославский прислал, а Иван отдал вчера, на банкете, — ответил я, берясь за карандаш.

— А точнее?

— Очередной опросник по моему слою действительности, — сказал я, поставив первую галочку у первого пункта. — Что-то он все Милославскому покою не дает. Тогда вопросов на двести ответил, а сейчас…, - я заглянул в последний лист, хмыкнул и сказал: — И сейчас триста восемьдесят семь.

Те самые пресловутые двести вопросов Милославский задавал мне сам, делая пометки в разложенных листочках, а теперь прислали в письменном виде новые вопросы. Причем все по моему «слою действительности», от нормальных до идиотских, про «грудь певички Симанович», например, или про какое-то идиотское шоу по телевидению. Похоже, что Милославского большего всего интересует точная идентификация места, откуда я сюда провалился, вот и выкапывает как можно больше всяких деталей. Большинство, кстати, из тех что я сам знаю, совпадали, лишь некоторые отличались. А кое-что я просто не знал, потому что того же телевизора был не большим любителем.

— Это срочно? — уточнила Настя.

— Да нет, вроде, до завтра закончить надо бы, разве что, — сказал я, откладывая карандаш. — Все равно с утра на Ферму, заодно и отдам.

— Я на рынок сегодня хотела съездить, — пояснила она.

— Не вопрос, как скажешь, — ответил я с полной готовностью и энтузиазмом.

Рынок — святое, раз мы теперь семейной жизнью живем. Тем более, что полуфабрикатов здесь нет, холодильников тоже, разве что зимой за окно в авоське еду вывешивать можно, птицам на радость. Через день приходится или на рынок, или в магазинчик. Ну, еще в общепите местном обедать можно, что мы чаще и делали — хорошо быть состоятельным парнем, спасибо мародерке, хоть и рисковое занятие до крайности.

— И еще, — сказала Настя, — в Сальцево когда сможем съездить? Тоже на рынок.

— Ну…, - я задумался, — после нашей с Федькой халтуры, хорошо? Машину пригоним, вот и повод скататься появится.

— Хорошо, это не к спеху.

В квартире после заклейки окон было тепло, а теперь еще и уютно стало. Обоев бы еще добыть каких-нибудь и стенки оклеить, но их тут нет. Есть только краска мерзких оттенков, но с этим у нас и так все хорошо — как раз одной такой, нелепо-голубенькой, все вокруг и покрашено. А может… просто побелить все, как потолок? А почему нет? Намешать белил, чуток синьки добавить, как делала моя бабушка на Украине перед каждой Троицей, выбеливая потолки… Точно, раз у нас такой график работы расслабленный сейчас, то займусь.

Я выглянул в окно, на разбитую, залитую лужами грязную мостовую, по которой вперевалку ехала старенькая полуторка, а по тротуарам, прижимаясь к стенам, брели замотанные в плащи и накидки люди, старающиеся как можно меньше грязи собрать на обувь, и поежился. Выходить на улицу вовсе не хотелось, так бы и сидел дома до завтра, с книжечкой и чаем. Но не выйдет, хозяйство превыше всего.

— Чаю там хоть попьем? — поинтересовался я.

— А как же! И домой чего-нибудь купим, мне готовить лень, — она томно потянулась и зевнула, прикрыв рот маленькой, как у семилетнего ребенка, ладонью.

Чайная на Углегорском городском рынке всегда радовала выпечкой, состоящей все больше из разных пирожков. Хороших пирожков, пока они свежие, с пылу и с жару, так вообще иначе как в превосходных степенях описать не получится. Поэтому и забегали мы туда при первой же возможности.