Стоя на краю неба - Белецкая Екатерина

«Ит, какая, на хрен, линия поведения, скажи, пожалуйста? Какая линия, когда у Скрипача… Да кой черт у Скрипача, у вас обоих от ее присутствия крышу уносит на форсаже в неизвестном направлении?! Никакой линии разрабатывать не надо, потому что тут получается очень удачная комбинация, и грех ее не использовать.

А ты сможешь потом сдать женщину, с которой спал, агент?

И если бы только спал…

Ты с ней не спал. Ты с ней занимался сексом, будем грубыми, правдивыми и циничными. А если стать еще и точными, то это она с тобой проделывала то, что ей хотелось, и… и тебе это чертовски понравилось. А сейчас одна мысль о том, что, возможно, это все повторится, заводит тебя с полоборота»…

Ит нервно усмехнулся.

До этого у них не было любовниц-рауф. Только человеческие женщины. Это было, конечно, хорошо, но… совсем не так, как сейчас. Действительно, «очень приятный механический процесс», который требовал полчаса свободного времени, а потом нечувствительно выпадал из памяти напрочь. Ну, секс, ну да. Хорошо. Да. Сейчас – совсем иначе. Совсем…

«Так, стоп, блин! – Ит с ожесточением потер ладонями лицо. – Хорош, нечего сказать!.. Иди в ванную и посмотри в свои бесстыжие похотливые глаза! Ты сюда приехал работать или зачем-то еще?

Но все равно, просто так ситуацию оставить нельзя.

И Орбели… боже, что теперь получится из этого всего?

Про честь, долг и все прочее можно трепаться без устали и делать умное лицо лишь в том случае, если у тебя за спиной – хороший крепкий тыл, у тебя все в порядке и…

Опять же – стоп.

Она ведь нас не бросила, – подумал Ит. – Если бы ей было все равно, она бы оставила нас на стоянке перед комплексом, и только мы бы ее и видели. Но она почему-то притащила нас сюда, сидела с нами сутки, выводила из тяжелейшего отравления, отмывала от блевотины, ругалась со своим помощником и – осталась сейчас.

Почему?

Только потому, что испугалась «двух трупов убитых официалов»?

Черта с два!»

Бригадира такого класса не могут напугать подобные мелочи. Подумаешь – два агента-жмурика! Никак не могут. Ит уже начал понимать, кто такая Орбели-Син и какую должность в «Молоте» она занимает. Еще он отлично понимал, что, представься Орбели возможность, и она сама, и ее бригада с радостью повесили бы на себя «два трупа». Как нечего делать. Еще и повышение бы в организации получили…

И, тем не менее, она возилась тут сутки с антидотом, капельницами и всем прочим, да еще и свою же бригаду угнала куда-то. Видимо, из страха, что соратники сомневаться не будут и вопрос с «телами» решат быстро и радикально.

«Мы спасли ее – почему?

И почему она спасла нас?

Это ведь ее бригада проверяла наш пансион. Точно ее. И проверку мы прошли, потому что наблюдение восстанавливать никто не стал. «Высокий мужчина» – конечно же, Арус, больше некому. Человеческую личину он нацепить сумел, технология не нова, но что прикажете делать с ростом? Вот поэтому он и разговаривал с горничной, сидя в машине – и все равно, та сумела заметить, что говорящий высок.

Мы тоже хороши. Акцент, рост… Мы просто не ждали, не предполагали, что тут могут быть и другие рауф.

А на выставке позавчера прокололись не мы, а Орбели. На феромонах. Причем его собственное тело догадалось быстрее, чем он сам – о том, кто перед ним.

И защиту мы отдали ей быстрее, чем успели сообразить, что делаем…

Рефлексы, мать их так! Классические для гермо рефлексы – в опасности женщина, ее надо спасать, любой ценой.

Но почему эти же рефлексы не включались раньше ни разу? Работать приходилось много где, и женщины не раз и не два гибли у нас на глазах, и человеческие, и рауф. Вот только мысли отдать свою защиту, подвергая риску работу и собственную жизнь (да, именно в таком порядке), до этого никогда не возникало.

А сейчас все получилось вот так. Неожиданно, спонтанно и… глупо. И очень обидно, потому что мало приятного в том, чтобы валяться в луже собственной рвоты, корчась от невыносимой боли и с ужасом ощущая, как сердце останавливается.

Хватит об этом!

Нужна какая-то мотивация именно для Орбели. В дополнение к скрытой – внешняя. Такая мотивация, чтобы она оставила нас при себе. Пусть ненадолго…»

Ит открыл баночку с детским питанием, понюхал. Что-то вроде мясного пюре и какие-то овощи. Ладно, съедим пока что это, но, кажется, организм вполне готов употребить что-нибудь посущественнее. Хороший кусок мяса, например. Жареного. Что-нибудь сладкое тоже неплохо. И настоящего черного чая, такого, как дома – здоровенную кружку, а лучше две. Чай был, пожалуй, единственной связующей с прежней инкарнацией нитью. Они оба не курили, к алкоголю относились с презрением, наркотики вообще не воспринимали как класс. А вот чай почему-то остался. Во время отпусков они обязательно заглядывали туда, где можно было пополнить запас, хранившийся дома…