Атака Скалистых гор - Березин Федор Дмитриевич

Так вот, с этим бодрым бизнесом тоже надобно что-то делать. Ибо денежки, они только там из воздуха и выдуваются, а где в другом месте, так тута надо ручки мозолить, пот вытирать и, закусив удила, терпеть от утра до ночи, а то и наоборот. И главное, грошики медные опосля подсчитывать, и только, опять же как та рыба, рот приоткрыв, диву даваться, за что те да эти вычеты. А то, оказывается, складчина на покупку новой моечной машины, это – на спецодежду (коя вроде бы за свои же загодя куплена), ну а это, сами понимаете, у нашего шефа годовщина свадебки (ну да, ну да после того шестого развода); так неужели не участвуете? Не-е, у нас так не принято. Тогда уж, звыняйтэ, на ваше местечко кого поласковее найдем. Начальство, понимаете, требуется любить. Оно нас кормит, поит. А, вроде бы не ваше «день народження», и значит наоборот? Ну знаете, вы бы потише с заявами подобного вида, а то понимаете… У нас больничные не оплачиваются, а шеф наш ридный, если прослышит…

Короче, когда грошики вот таким неприятным, долгим и нетворческим образом зарабатываются, а затем в полминуты, под прилив адреналина, в жетонном виде, автоматом проглатываются – многое может случиться. Нервишки они у людей вроде бы тонюсенькие, а лопаются… Похлестче кранового троса будет. Никогда не видели? Деревянную доску «сороковку» рубит как масло, а человека… В общем, если что, позвоночнику сразу каюк. Так значит вот, когда эти нервишки сдают, бывает всякое. И главное, в отличие от троса, они могут еще некоторое время сохранять видимость прочности. И тогда этот самый человечек Пиноккио улыбается, говорит «Не повезло сегодня», а потом домой возвращается, петельку ременную на подмерзшую батарейную трубу и… Ну, или сразу, без петельки, если этаж проживания позволяет. А если не позволяет, то, может, все едино попробовать. Покалечиться-то можно и с третьего. А больничные, они… Или там, приходит Буратинко домой, а тут папа Карло: "Где мои деньги, сынок? Вот тут лежали. Копили семьей на «Азбуку» (или там, на задолженность "Чубайсу и К(". Не суть). В общем, опять же до смертоубийства доходит. Причем с обеих сторон. И даже если нет, что же? Тюрьмы-то, в страшном тоталитарном прошлом выстроенные, почему-то теперь в либеральном процветании усохли, стали на редкость маловместительны.

В общем, с «однорукими убийцами» требуется что-то делать. Есть, конечно, способ официальный, инициатива сверху. Как в некоторых ханствах: «Закрыть, перепрофилировать в двадцать четыре часа. А если нет, то…» Ведь за воровство-то ручки чекрыжат по локоток, ну а рукоятка автомата, после указа, тут же приравнивается. Но мы в ханствах не живем, нам демократические выборы раз в восемь лет превыше. И значит…

Другой вектор – инициатива снизу.

73. Истребитель мышей

Итак теперь, после долгой спячки, в его теле заискрилась жизнь. Однако несчастная мокрица дала не избыточный запас энергии, так что ее все равно требовалось экономить. Нет, это не значит, что «Трубный лазутчик» намеренно принял такое решение. Ведь он, несмотря на большие, чем у миллиботов, размеры, тоже не обладал даже зачатками сознания. Просто, срабатывал алгоритм. В случае недостачи энергии, двигательные функции робота игнорировались, и все силы бросались на пассивное изучение окружающей среды: в пределах возможности заложенной в конструкцию аппаратуры, конечно. Поскольку первостепенной целью «лазутчика» оставался поиск мышей, то его акустические и тепловые датчики стали исследовать среду на предмет наличия чего-то теплого, шумного и движущегося.

Помнил ли он то, что произошло до этого момента? И да и нет. Будучи машиной, он запоминал только то, что предусматривалось программой. Однако если бы некто всеведущий мог оценить обстоятельства его похода объективно, то счел бы его шансы на победу в намеченном ранее соревновании машин очень и очень большими. Со стороны «Трубный лазутчик» мог бы предстать, ну пусть и не разумным, но по крайней мере наделенным инстинктом существом. Ведь когда на его пути, с человеческой точки зрения очень четком и ясном, но с машинной весьма условно намеченном, действительно мелькнула мышь, его алгоритмы тут же выявили приоритет. И тогда он свернул с отрабатываемого маршрута и пустился в погоню. Возможно, с объективной точки зрения это был наивный поступок: в этих узостях недоступных человеку масштабов мышь обладала неизмеримым преимуществом в подвижности. Кроме того, способ передвижения «лазутчика» за счет вращения корпуса был очень шумным явлением. И может, сам робот и не ассоциировался у грызуна с чем-то явно опасным, но шумность, а главное новизна явления требовала держаться подальше.